Жизнь и деятельность Архиепископа Андрея (Князя Ухтомского)

Однако идеи определяются совершенно иными категориями, а в данный период, помимо главного и определяющего в ее жизни, Церковь обладала документами решений, которые должны были стать стимулами сохранения и возрождения ее деятельности. Постановление Патриарха 1920 года и акт 1922 года митр. Агафангела о немедленном применении принципа епархиальной автокефалии как руководство к действию действительно мог повсеместно послужить поставленной ими задаче, если бы громадное большинство православного клира не было бы на протяжении веков отравляемо идеологией неразрывной связи церковного управления с государственной политикой. Но попытки претворения в жизнь были, и нам известно о деятельности епископов Николая (Ярушевича) и Алексия (Симанского) в Петрограде, архиереев в Калуге, Харькове, Ростове, в Царицыне в начале 20-х годов. Затем идейная автономия соловецких епископов. В конце 20-х годов на

132

самоуправление перешли Боткинская й часть Вятской епархии, затем образовалась самостоятельная группа Ярославских епископов, движение митр. Иосифа, оппозиция митр. Кирилла. Были и другие примеры.

Постоянно ощущая себя сыном русской православной Церкви, еп. Андрей пристальное внимание уделял в первую очередь Уфимской епархии, где он действительно был способен сделать многое и повести за собой массу верующих по пути сохранения остатков церковности. Для еп. Андрея, при его осознании закономерности новой власти, не были приемлемы громкие фразы о готовности «плыть на корабле советской государственности» и даже, исполненное искренней веры, убеждение обновленческого священника Боярского о том, что «Церкви незачем плыть на чьем бы то ни было корабле, когда она может ходить по водам» — не мог разделять епископ. Владыка Андрей твердо воспринял факт христианской догматики о том, что Церковь стоит на камне, заложенном ее Основателем. Владыка ищет способы внести свой вклад в дело сохранения веры и Церкви в создавшихся условиях.

«Церковь держится не дипломатами, а мучениками» — гласит традиция. И в действительности, в рассматриваемое время многие исповедники православия были вынуждены идти по этой дороге. Однако существовал и иной путь, указанный патриархом Тихоном еще в 1918 году. Отвечая на экзальтированную речь Н.С. Рудницкого — председателя правления братства православных приходов — Патриарх сказал:

«Я слышал, что братство объединяет людей, готовых на подвиги исповедничества, мученичества, готовых на смерть. Русский человек вообще умеет умирать, а жить и действовать не умеет. Задача братства не только в том, чтобы воодушевить на мученичество и смерть, но и наставлять, как надо жить, указывать, чем должны руководствоваться миряне, чтобы Церковь Божия возрастала и крепла. Наши упования — это жизнь, а не смерть и могила» (280 а, 61).

133

Епископ Андрей был готов к мученичеству, к чему и был приведен в конце концов. Но имея силы работать, делал все, чтобы воздвигнуть ограду вокруг Церкви, сколь ни мала она была бы в своих физических размерах. В конце 1926 года владыке было разрешено возвратиться в Уфу. Вот как описаны события первых дней пребывания в городе в дневнике 16-летней девушки: «...Народ ищет его и благоговеет перед ним и все прихожане разных церквей зовут его к себе, а духовенство его не приглашает. Много слухов — не знаю чему верить. Говорят, что когда он пришел в церковь как простой прихожанин, священник вышел из церкви. И все это велел сделать, кажется, еп. Иоанн. Конечно, утверждать нельзя, ничего не известно, но мне кажется, что еп. Андрей не виновен и с удовольствием будет служить в любой церкви, если его пригласят — но он войдет только миром. Ему приходилось уже два раза служить в простом доме, но так как стекается слишком много народа, служить так теперь совсем невозможно... Много слухов, догадок, руссуждений, и где правда, неизвестно. И до сих пор неизвестно, почему Иоанн и воспитанник еп. Андрея о. Николай Буткин уже трое суток не идут к еп. Андрею с приветствием*. Он так долго страдал в тюрьме, так давно не был в Уфе, неужели он не заслужил уважения?! Не может быть!» (287).

Еп. Андрей поселился в рабочем квартале недалеко от железнодорожных мастерских. Небольшой флигелек под номером 64 на улице Самарской недалеко от Симеоновской церкви. «Было какое-то страшное паломничество, — вспоминает другой очевидец, — весь город волновался, и к нему в течение многих дней выстраивались огромные очереди. И я пошла к нему... Потом он служил в

* Относительно о. Николая известно, что в это время он писал открытые «Письма», в которых рассуждал о необходимости «возрождения в Церкви соборности и церковной дисциплины», и утверждал, что необходима выдержка, но «еп. Андрей не хотел ждать», а потому: «его путь — не наш путь и не путь Церкви» (175). К сожалению, нам неизвестно, чего дождался о. Николай.

134

Симеоновской церкви и служил так, что мы будто бы возносились в небо и не хотели опускаться! (320).