Жизнь и деятельность Архиепископа Андрея (Князя Ухтомского)

Старая родовая усадьба кн. Ухтомских — Веслома — свидетельница крупных и малых преступлений и просто безобразий ее владельцев во времена крепостного права, при моем отце как бы хотела загладить свои грехи и служила народу, сколько было возможным. Отец ухитрялся так хозяйничать, что аккуратно ежегодно получал убытки, и если случалось получить ему неожиданную прибыль, то он своим работникам выплачивал прибавки...

Далее отец считал своим долгом показывать крестьянам пример улучшения сельского хозяйства: основал первую в крае артель, первый кооператив и прочее. Все это плохо прививалось, давало отцу только убытки, но он не падал духом и «служил народу» пока не обнаружилось, что после него его родная «Веслома» разорена (сыновья отказались хозяйничать).

Что касается религиозных взглядов отца, то они были очень своеобразны. Он боялся Бога, для него Бог был только

172

Владыкою мира, своего рода Верховным начальством. Отсюда долг каждого исполнять Его Волю. И конечно, этот долг непререкаемый. Так мой отец и сам относился к своему религиозному долгу, так и детей к этому приучил. Долг превыше всего, вот основное правило нашей жизни... Все, что было лишнего в жизни, все это с самого раннего детства я был приучен немедленно откидывать. И делал это всегда с большим удовольствием.

А мать моя Антонина была идеально добрая женщина. Безо всякого преувеличения я могу сказать, что никогда не обидела ни словом, ни делом и мало того -— ей приходилось иногда сглаживать и исправлять те резкости в отношении к людям, которые позволял себе отец и всегда являлась каким-то ангелом утешителем, общей любимицей. О богословских воззрениях ее можно было и не спрашивать. О ней можно было только сказать, что она молилась Богу аккуратно, читала святые книжки, но, конечно, не задумывалась над какими-нибудь философскими вопросами. Это было выше ее сил.

Но она чистым сердцем любила Бога Отца и верила просто, что Он и ее молитвы не может отвергнуть. Это давало ее молитве искренность и напряженность.

... У меня был старик родственник, редкостно красивый, добрый и веселый старик, которого я очень любил и который любил меня. Он очень любил жизнь, умел ее сделать содержательной и интересной и он был очень расстроен моим намерением поступить в Духовную Академию. Он бранил меня и моих родителей, что мы останавливаемся на этой мысли, хотя мать умоляла меня не связываться с «попами», она была против моего поступления в Академию. Я старался сохранить свои позиции. Но ее логика и сведения были сильнее моих. Я только чувствовал, что я прав, но доказать справедливость своих воззрений я не мог.

Помню этот разговор был в среду, а в пятницу мой

173

незабвенный старец (мой дядя Александр) скончался.

Я был поражен воистину — до глубины души. Это был страшный удар для меня, произведший на меня неизгладимое впечатление. Предо мной встала во всем грозном величии тайна смерти...

Я почувствовал себя раздавленным этой мыслью — о смерти, признания ее неминуемости.

И какой смысл начинать жизнь при постоянном прорезывающем мозги сознании, что эта жизнь неминуемо погибнет. Зачем мне какое бы то ни было высшее образование, если это достояние моих мозгов сгниет вместе с ними, для того, чтобы на них вырос лопух. Наконец ведь мой дядя не хотел смерти, у него жизнь была вырвана, безжалостно отнята... Кому это было нужно? Чья рука совершила это? И что такое смерть для человека, который любит только жизнь, для которого весь смысл жизни заключается только и исключительно в ней? Ведь это де страшное насилие!..

И если это так, если смысл жизни может быть разгадан только с точки зрения понимания смерти, то центр всей тяжести переносится совсем в другую область, смысл жизни оказывается не в ней самой, а вне ее, за ее пределами, — в победе над смертью. Но победа над смертью невозможна для человека без Победителя смерти, а, следовательно, и смысл жизни не есть что-либо данное, а есть нечто вечно искомое им, есть личное его приобретение, поскольку он исполняет не свою волю, а волю Победителя смерти, направленной к бессмертию,

И я решил в своей жизни искать ее смысла, искать победы над смертью! Я решил идти в Духовную Академию.

... Меня заставила думать о смерти не самая смерть, а моя глубокая любовь к умершему человеку. Если бы я прошел равнодушно мимо этой смерти, как я проходил мимо других, — я так ничего об этой смерти не приобрел бы. Но я любил, и это чувство любви и дало мне огромный толчок в моей жизни. Оно открыло мне новые горизонты мысли и душевных переживаний, за месяц жизни и мысли я пережил огромный по объему и содержанию период

174

жизни личной и период изучения жизни вообще...