Жизнь и гибель Николая Курбова. Любовь Жанны Ней

— Мой ангелочек, расскажи мне еще что-нибудь о ней. Она правда красивая?

— Картина! Если не знать только, что она слепая, можно с ума сойти. Впрочем, я больше по части брюнеток. Севилья. Испанский зной. Но красива, не спорю. Только к чему это, когда она слепая?

— Но она, должно быть, очень несчастная?

— Еще бы! А ты хотела, чтобы она еще и счастливой была? Да, ей каждый может сапогом по роже дать, как щенку паршивому.

Это сравнение, видимо, понравилось гостю. Он звонко захохотал. Но Марго все больше и больше расстраивалась. Ведь это же фильма, душу раздирающая фильма! Она уже начала подозрительно сморкаться. Чтобы не разреветься, пришлось снова прибегнуть к «коко». Но даже волшебный порошок на этот раз не мог развеселить ее. Бедная слепая! А гость продолжал. Войдя в азарт, он вскочил на кровать и начал жестикулировать, как заправский актер. Он был страшен: длинные обезьяньи руки, волосатая грудь и нежно-розовые подштанники. Он казался Марго настоящим злодеем из фильмы: вот такие бьют жен, душат богатых старух и заводят в пещеры обманутых девушек.

— Я ее скручу! Я раздавлю ее, тварь этакую! Я ее в первую же ночь задушу! Она и не пикнет у меня! Это только пока приходится тон выдерживать, влюбленного из себя корчить. Я ей говорю «душечка», а сам язык показываю. Гляди, вот так. Ей-Богу! Она же ни черта не видит. Я целую так, как будто покойника поцеловал. Губы у меня от ужаса лопаются. Ну, это теперь. А попробует она ко мне после свадьбы сунуться. Я ее в шкаф запру! Я ее в три дня ликвидирую! Я ее, как слепого щенка, в помойку кину!

От жары гость все сильнее пьянел. Он уже не говорил, а кричал. Своими длинными руками он показывал, как будет давить, мять, душить несчастную невесту. Марго, испуганная, забилась в угол.

— А как она влюблена в меня. На коленях стоит. Честное слово! Руки мне лижет. Я вместо бога ей. А меня тошнит. Вот как сейчас. К горлу подступает. Гадкий этот флипп был. Только бы папашу окрутить, а там я и сам с ней справлюсь.

Марго плакала громко, отчаянно плакала, как никогда еще не плакала, даже когда она смотрела самую трогательную на свете фильму «Сломанная лилия».

— Ты не бойся. Я ведь не тебя. А с тобой я еще спать поеду.

— Мне… мне жалко ее! А ты не выдумал это? Может, ты врешь все, чтобы меня напугать? Ты, наверное, это видел в кинематографе.

— Я вру? Дура! Да это же и выдумать нельзя. Это никому в голову не придет. Ты пойди только на нее погляди, у тебя у самой волосы дыбом встанут. Зайди-ка в контору. Это улица Тибумери, семнадцатый номер. Так ты поймешь, какие страсти на свете бывают. Ведьма слепая! Замучила она меня! Я вот аппетит потерял. Три недели к девочкам не ездил. Ну, цыпка, поцелуй меня! Или, знаешь что, поспим сейчас. Что-то мутит меня. Зловредная штука этот флипп. Поспим, а утром снова повозимся. Хорошо?

Он даже не дождался ответа Марго. Сразу, не накрываясь одеялом, он лег и замер. После минутной паузы раздался звонкий, мелодичный храп.

Но Марго было не до сна. Марго услышала ужасную историю. Марго нюхала слишком много кокаина. Ей хотелось куда-то бежать, спешить, плакать, спасать, подвергаться страшным опасностям, быть героиней фильмы. Она быстро оделась. Она не знала, что ей делать. После сеанса в кинематографе можно было, напудрив заплаканную мордочку, идти в «Гаверни». Но теперь идти домой она не могла. Гость спал. На его голой груди подрагивали черные космы волос. Руки были раскинуты. Да, он настоящий злодей! Марго почувствовала это сразу, еще в «Гаверни», когда танцевала с ним уанстеп. Задушить его? Спасти слепую? Марго подошла к нему вплотную, дотронулась до толстой потной шеи. Но тогда ей стало так страшно, что она даже вскрикнула. Гость не проснулся. Нет, Марго трусиха, она не может его убить. Тогда надо скорей бежать отсюда.

Марго направилась к двери. Вспомнив что-то, она вернулась к стулу, на котором лежал пиджак гостя. Вынув бумажник, она отсчитала двести франков, потом, с минуту поколебавшись, прибавила еще сто. На какой-то карточке, лежавшей в бумажнике, она намарала тушью, которой обыкновенно подводила глаза, прощальную записку: «Я взяла двести, те, что потеряла на улице, и еще сто, которые вы обещали. Вы настоящий злодей. Девушка из бара „Гаверни“».

Сделав это, Марго быстро выбежала из отеля. Было уже девять часов утра. У нее блестели глаза. Она, что ни шаг, натыкалась на прохожих, злобно ругавшихся. Она плохо разбиралась в улицах. Она страшно спешила. Она еще не знала, куда ей идти, но, несмотря на это, она все же боялась опоздать. Добравшись до площади Опера, растерянно поглядела она на людные бульвары, тихонько поднесла к носу еще одну щепотку «коко» и, больше ни о чем не думая, вскочила в автобус, на котором значилось: «Площадь Клиши — Монпарнасский вокзал».

Глава 20 ЭТО НЕ СКАЗКИ ПЕРРО, ЭТО И НЕ ФИЛЬМА — ЭТО ПОПРОСТУ ЖИЗНЬ