Жизнь и гибель Николая Курбова. Любовь Жанны Ней

Кроме норд-оста, повинна в этом была и Жанна. Вечером, после ужина, за которым они оба молчали, произошло примирение. Точно условившись, они даже не упомянули об утреннем разговоре. Господин Ней рассказывал дочке о Луаретте, о своей покойной жене. Как они хорошо тогда жили! Возвращаясь с ранней мессы, госпожа Ней всегда приносила большой букет глициний или астр. Потом они пили кофе на веранде. То есть пил его только господин Ней, у госпожи Ней было слабое сердце, и врач запретил ей любимый напиток. Она заботливо спрашивала: «Достаточно ли он крепкий, мой друг?» Они глядели на берег Луары, по которому гуляли, обнявшись, луареттские девушки, такие стройные и милые в больших, неуклюжих сабо. Иногда госпожа Ней жаловалась на сердце. Тогда она прижимала к себе маленькую, шаловливую девочку и тихо ее баюкала: «Dodo, ma petite Jeanette!»[55] Все это вспомнил господин Ней, и не только Жаннета, ставшая большой грустной Жанной, всплакнула, прижавшись к отцовскому плечу, нет, и близорукие, без пенсне такие растерянные глаза члена миссии тоже помутнели, как мутнеет зеркало от человеческого дыхания.

После этой беседы господин Ней прошел в кабинет и растроганный, и расстроенный. Там-то доконал его норд-ост. Как он мог писать деловые письма? Париж! Попадет ли, наконец, туда господин Ней? Он чувствует старость. Донимают давние боли в печени. Неужели смерть в этой проклятой стране? Париж! Даже кладбище Пер-Лашез с платановыми аллеями теперь казалось ему обетованным. Он мог сейчас же заплакать. А норд-ост продолжал свое темное дело.

Наконец господин Ней немного собрался с силами. Вынув из портфеля листок, полученный от редактора газеты «Православный набат», он внимательно перечел его. Презирая Халыбьева, господин Ней не только не укорял себя за совершенную сделку, но свое поведение считал достойным всяческого уважения. Как-никак этот субъект — русский. За двадцать пять франков, по сегодняшнему курсу, он продал свою родину. Среди русских нет патриотов! Белые тоже апаши. Он уже писал об этом в Париж. Он же, Альфред Ней, блюдет интересы Франции. Сыск — высокое и похвальное дело, конечно, если только он направлен на защиту справедливости и морали. Вот младший брат господина Альфреда Нея, господин Раймонд Ней, — как все его уважают в Париже! Он основатель лучшей в мире конторы частного розыска. Он стоит на страже собственности и семьи. Господин Альфред Ней сейчас выполняет еще более высокую работу: как солдат Великой Армии, среди этой дикой страны, он стоит на страже прекрасной Франции!

«Франция» — и вновь господин Ней забыл вопросы долга и высокой политики. Пахучие глицинии ворвались в его мозг, как они врывались когда-то в окна домика на Луаре. Жена! Ивонна! Как Жанна похожа на нее! Как похожа! Надо сказать ей…

Но мысли своей господин Ней не успел закончить. Взглянув изумленно на дверь, откуда ворвался в кабинет торжествующий норд-ост, он прежде всего увидел два направленных на него дула.

— Будьте любезны отдать нам военные документы, которое вы сегодня приобрели.

— Сейчас достану.

Андрей облегченно вздохнул: все обошлось хорошо. Никита даже засвистел от удовольствия. Господин Ней открыл правый ящик письменного стола. В голове его было: Карно, патриот, Франция, русские — трусы, нет, ни за что!.. Где-то послышался шепот легких шагов. Никита оглянулся на дверь. В ту же секунду раздался выстрел: это господин Ней, быстро выхватив из правого ящика револьвер, уложил на месте Никиту. Тотчас же пальцы Андрея, не голова — до мыслей ли было? — одни пальцы ответили тем же. Чуть вскрикнув, господин Ней сполз на ковер.

Все это длилось одно мгновение. Когда Андрей опомнился, он увидел два трупа, а в дверях — Жанну. На ней была ночная рубашка до пят, в которой тонуло ее маленькое тело. Глаза стояли, как стоят стрелки на циферблатах нарисованных часов. Дыхания не было. В большом кабинете люди как будто отсутствовали, за всех плакал, каялся, проклинал норд-ост.

И, увидев глаза Жанны, беспечный Андрей согнулся, замер, сдал сразу всю свою силу. Он готов был упасть на этот ковер третьим трупом. Он не мог жить. Он не пробовал ни заговорить, ни двинуться с места. Он глядел на Жанну, но он не мог ее видеть. Казалось, он тоже мертв и только случайно еще стоит.

Тогда раздался голос Жанны. Это не был голос маленькой девочки в детской рубашке до пят, час тому назад со слезами вспоминавшей, как мама ей напевала «dodo». Это говорила женщина, взрослая женщина, которая своим горем была мудрее этого прочитавшего много книг человека и своей любовью сильнее его.

— Бегите! Бегите ж скорей!..

Повинуясь этому голосу, не смея взглянуть на Жанну, больше смерти страшась ее глаз, Андрей бессмысленно зашагал, как заводной солдатик. Он вышел на набережную, где уже поджидал его громкий норд-ост.

Глава 7 ДВЕ ЖАННЫ