Жизнь и подвиги Антары

― О защитник абситов, убей меня и избавь от этой жизни, потому что теперь я стал бедняком, и мне придется просить людей о помощи так же, как раньше люди просили меня.

И Антара ответил:

― О Визр, я каждый год буду посылать тебе двести верблюдиц и пятьсот голов скота, и этого тебе хватит на целый год.

И когда всадники и воины услыхали слова Антары, они поблагодарили его за это благодеяние и стали восхвалять его за этот достойный поступок. А Визр отправился вместе со своей женой и Амром, страдая и скорбя, и горе его с каждым днем все возрастало. И Амр говорил ему:

― Видишь, Визр, что случилось с тобой, разве я не запрещал тебе вступать в борьбу с Антарой? Но ты упорствовал, и вот к чему это привело!

Но Визр ответил ему:

― О Амр, пока я жив, ничто не помешает мне отомстить ему и стереть свой позор, даже моя слепота. И я не перестану преследовать Антару, пока не сживу его со света.

И когда Амр услыхал эти слова, он понял, что Визр не такой человек, который платит добром за добро. И Амр оставил его и направился в свое становище, а Визр с Рейханой поехали в становище Бену Набхан.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

Антара же, после того как победил Визра, жил в довольстве и спокойствии, и арабы еще больше почитали его. И вот однажды Антара устроил большой пир, на который позвал своих сыновей и друзей и эмиров своего племени. Они ели, пили и веселились, как вдруг в палатку вошел Шейбуб, ведя за собой трех рабов-конокрадов. А эти люди рассказали, что они вели к Антаре удивительную кобылицу, которую украли у одного человека из племени Бену Мурра. Всякий, кто видел эту кобылицу, предлагал им за нее большие богатства или пытался отобрать ее силой, потому что такой кобылицы еще не было ни у кого из арабов. Но они всем отвечали, что эта кобылица принадлежит Антаре, и, услыхав это, все оставляли их в покое, так как Антару боялись и почитали все арабы. Но когда они уже прибыли в земли Бену Абс, их встретил вождь Бену Фазара Хисн ибн Хузейфа с пятьюдесятью всадниками из своего племени и отобрал у них кобылицу. Когда Антара услыхал эту историю, у него потемнело в глазах от гнева, вино ударило ему в голову, и он тут же позвал своего сына Гассуба и сказал ему:

― Отправляйся не медля к Хисну и скажи ему от моего имени: «О Хисн, вот до чего дошло дело, ты стал пренебрегать нами? Ты осмелился отобрать кобылицу, зная, что она принадлежит мне! Если эта кобылица так тебе понравилась, ты должен был попросить ее у меня в подарок, и я отдал бы ее тебе. А я ведь знаю, сын мой, что ты сделал это, чтобы показать свое величие и смелость и унизить меня, верни же мне кобылицу, пока не полетели ваши головы!»

А потом Антара прибавил, обращаясь к Гассубу:

― И не возвращайся ко мне без кобылицы, а если Хисн откажется отдать ее, убей его и начни с ними сражение и действуй копьем и мечом, пока я со своими воинами не подоспею к тебе на помощь.

И Гассуб ответил ему:

― Слушаю и повинуюсь!

А потом сел верхом на коня и отправился прямо в становище Бену Фазара и прибыл туда, когда солнце уже садилось.

А Хисн и его родичи в это время пировали в своих шатрах. И увидев Гассуба, рабы прибежали к Хисну и известили его о прибытии сына Антары. Тогда Хисн и знатные люди его племени вскочили и направились навстречу Гассубу. Они привели его с большим почетом в свой шатер, усадили на почетное место и стали подносить ему еду и вино. А пир был в разгаре, и вино уже ударило всем присутствующим в голову, поэтому Гассуб, который, несмотря на свою молодость, был разумен, рассудителен и опытен в житейских делах, счел неподобающим передавать Хисну и его родичам послание Антары и решил подождать, когда они протрезвеют и очнутся. А они беседовали, как это обычно бывает на пирах, о походах и сражениях, и тут слово за слово речь зашла о дне Хуфр аль-Хаба, когда погибло множество фазаритов и когда абситы убили отца Хисна Хузейфу. Тут Хисн, который совсем опьянел, поднял голову и, обращаясь к певице, сказал ей:

― Я хочу, чтобы ты спела мне стихи, которые сложил царь Кайс, когда убил моего отца в день Хуфр аль-Хаба.

И певица стала петь:

Я излечился, Хузейфу убивши —
Меч от недуга меня излечил...

И певица пела эти стихи, а голос ее дрожал от слез, и в палатке раздался плач и вопли, и радость пира сменилась печалью. И увидев это, Гассуб, который не знал, что произошло в день Хуфр аль-Хаба, сказал им:

― О братья, это все уже прошло и миновало. Перестаньте стенать и плакать, и давайте вернемся к вину и веселью.

Тогда фазарийцы стали утешать Хисна, и он немного успокоился, но в сердце его запылал огонь ненависти и мести. Так они пировали до полуночи, а когда пир кончился и большинство гостей разошлись, Хисн ибн Хузейфа вскочил, выбежал из палатки и приказал одному из рабов принести ему короткое копье. Потом он взял копье в руки и, подойдя к той палатке, где шел пир, встал снаружи позади Гассуба и приказал рабу:

― Подними эту сторону палатки!