Жизнь и подвиги Антары

― Горе тебе, негодник, зачем ты убил раба эмира Шаса? Я думала, эмир убьет тебя, и боялась, что никто не сможет тебя спасти и никто не даст тебе убежища.

И Антара ответил ей:

― Клянусь Аллахом, дочь моего дяди, этот раб получил только то, чего заслуживал за свое своеволие и за то, что притеснял почтенных женщин и издевался над ними.

И Антара рассказал ей обо всем, что случилось и что ему пришлось вытерпеть, и она улыбнулась ему и сказала:

— Ты не струсил и показал себя храбрецом. Мы все были очень рады тому, что ты остался в живых. Ты поступил правильно, ты не дал в обиду ни себя, ни нас! Теперь я считаю тебя своим братом, а моя мать считает тебя своим сыном, и все мы, девушки и женщины нашего рода, уважаем и почитаем тебя, нашего защитника.

И женщины удалились, но с этого дня Антара служил всем женщинам племени и почитал их всех. Особенно преданно служил он супруге своего отца Шаддада, которая распоряжалась им, как будто он был ее рабом.

А у арабских женщин в то время было обыкновение пить молоко вечером и утром. Рабы доили кобылиц и верблюдиц и, охладив молоко на ветру, приносили его своим госпожам. И Антара приносил молоко для жены эмира Шаддада, и для жены своего дяди Захм аль-Джавада, и для жены своего дяди Малика, отца Аблы, потом он поил молоком всех женщин своего рода. И в это время его взгляд не раз останавливался на Абле, дочери Малика, и он все чаще заглядывался на нее.

И вот однажды Антара вошел в шатер своего дяди Малика и увидел, как мать Аблы расчесывает ее волосы, распустив их по спине. А волосы Аблы были черны, как ночь, и, увидев это, Антара смутился. И когда Абла заметила Антару, она встала, а волосы струились по ее плечам и летели за ней вслед, подобно облаку. Антара же смутился еще больше, так поразило его то, что он увидел. Он опустил голову, глубоко вздохнул, и в это мгновение любовь к Абле вытеснила все другие чувства и заполнила все его существо. Антара изменился в лице и произнес стихи, в которых воспевал свою любовь к Абле.

Глупцы, вы порицаете длину
Ее волос, подобных темной ночи!
Сквозь черную, как полночь, пелену
Лицо ее прекрасное сияет,
Напоминая полную луну,
Затмившую собой все звезды в небе,
Все звезды в небе — за одной одну...
И люди, пораженные любовью,
Глядят благоговейно в вышину.
А лук ее бровей в них мечет стрелы,
Мужам влюбленным объявив войну.
Иной в плену без умолку болтает,
Другой — лишился языка в плену...
Не ставьте же сраженному стрелою
Его любовь несчастную в вину!
Покуда мне луна не улыбнется,
Я на нее открыто не взгляну.
Сгорю на медленном огне желанья —
Но участи своей не прокляну![26]

И с этого дня Антарой овладела любовь, но он скрывал ее от всех, и с каждым днем волнение его возрастало.

Так продолжалось до первого дня месяца раджаба, который большинство рабов джахилийи почитали как священный и в этот месяц совершали хадж к святым местам Мекке и Земзему и поклонялись там своим богам и идолам. А в это время в становищах оставались только женщины и дети, которые выходили в степь и там устраивали веселые празднества, принося туда своих богов и идолов по примеру тех, кто отправлялся в паломничество к святым местам. И в день этого праздника Бену Абс вышли в степь, взяв с собой своих идолов и надев лучшие одежды и украшения. Там женщины и девушки стали играть, а часть девушек и оставшиеся мужчины построились в ряды и стали танцевать. А дети и девушки пели, играли на флейтах и били в бубны и барабаны. И Абла тоже была среди девушек; она надела свое лучшее ожерелье, на руках и на ногах у нее сверкали браслеты, а на лбу горели драгоценные камни. Она была так прекрасна, что затмевала своей красотой и полуденное солнце и сияющий на звездном небе месяц. И ни в одном царстве, ни в одном государстве не было девушки прекраснее ее. И когда Антара увидел Аблу в этом одеянии, им овладело смущение, он потупил голову и погрузился в думы, а потом сложил стихи, в которых воспевал красоту Аблы и свою любовь к ней. И когда Абла услыхала эти стихи, ее восхищению не было предела. Она принялась развлекать Антару беседою, поощряя его добрым словом, восхищаясь его красноречием и дивясь его смелости. И Абла улыбалась Антаре и в то же время страшилась его, а он совсем растерялся от любви.