Жизнь и подвиги Антары

Я в слезах обращаюсь к жестокой судьбине,
Я пощады прошу, позабыв о гордыне.
Мне судьба, не скупясь, обещанья давала —
Все они оказались словами пустыми.
Я абситам служил. Обзавелся друзьями, Обзавелся соратниками и родными:
В день сраженья меня величают «героем»,
В мирный день не иначе, как «сыном рабыни».
Лисам лев не товарищ! Не будь я влюбленным —
Никогда бы не стал унижаться пред ними.
Еще вспомнят меня, когда кровные кони,
Словно смерч, на шатры налетят из пустыни.
А забудут — враги, налетевшие вихрем,
Обо мне им напомнят мечами стальными.
О судьба! Подари мне свиданье с любимой,
Как обиды и беды дарила доныне.
Пусть увидит она, как из глаз моих слезы
Низвергаются наземь, подобно лавине.
Я уеду, чтоб смолкли завистники злые.
Будет меньше врагов у меня на чужбине.
Может, там наконец-то почета и славы
Я добьюсь, если будет угодно судьбине.
Своим острым мечом и отвагой своею
Покорю и разрушу любые твердыни!

И он снова стал жаловаться на горе, которое причиняла ему разлука с Аблой, и его пламенные вздохи выжигали слезы из его глаз. Тогда Малик сказал ему:

― О Антара, если бы ты рассказал мне о своей любви раньше, чем это дело стало известно людям, я отдал бы все, что имею, и пожертвовал бы жизнью ради того, чтобы помочь тебе. Мой отец опытен в подобных делах и мог бы все уладить, но теперь дело осложнилось, твое сердце горит, как на угольях. Я знаю, что с нынешнего дня Аблу будут скрывать от тебя и ты сможешь ее увидеть только случайно, когда ее родители не будут знать об этом. Ведь если они узнают, что ты попросил своего отца присоединить тебя к его родословной, они сразу же поймут, что ты сделал это ради Аблы, и ты больше не сможешь входить к ним в жилище, как делал это прежде, не сможешь даже приблизиться к их шатрам. Возможно, они замыслят какую-нибудь хитрость, чтобы погубить тебя, а совершив это, скроют твою смерть от всех, так что о тебе не сохранится никаких воспоминаний. Не верь же им теперь, иначе они сведут тебя в могилу. А лучше всего живи у меня здесь, пока я не поговорю с моим отцом и мы не придумаем, как уладить это дело.

И Антара ответил ему:

― Я не могу вернуться в становище, пока это происшествие не забудется. Я выеду в пустыню рано утром, а вернусь только вечером, чтобы разузнать обо всех событиях. Мне стыдно глядеть в глаза людям своего племени и особенно отцу Аблы, моему дяде Малику, и его сыну Амру. Ты ведь знаешь, что больше всего на свете меня ненавидят Рабиа ибн Зияд и твой брат Шас.

На этом они кончили разговор и провели остаток ночи, попивая вино.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

А утром Антара оседлал своего коня, опоясался мечом и выехал в степь, сам не зная, куда держит путь, ибо ему казалось, что все дороги закрыты перед ним. Он направлял своего коня то вправо, то влево среди холмов, лужаек и долин, пока не настал полдень и пока перед его взором не открылась бесплодная пустыня. Тогда он вспомнил, как поступил с ним его отец Шаддад, и стал думать, как злорадствуют теперь его враги и завистники, и сложил стихи, в которых оплакивал свою горестную судьбу.

А тем временем слух о том, что случилось с Антарой, распространился по становищу, и оно волновалось, как бурное море. А его враги и завистники злорадствовали, говоря: «О, позор, позор нам среди всех арабов, если они узнают, что дети греха вошли в наш род!» И когда это услышали Малик, отец Аблы, и ее брат Амр, их охватил такой гнев, что свет стал им не мил. И они отправились к Шаддаду и сказали ему, что хотят убить Антару. На это Шаддад ответил им, что Антару можно убить только тайно, так, чтобы об этом никто не узнал. Но Малик с ним не согласился и сказал:

― Клянусь Аллахом, я убью его именно при свидетелях, хотя бы его защищал сам царь Зухейр и его сын Малик. А если нам помешают это сделать, я убью свою дочь Аблу.

А тем временем Шас, сын царя Зухейра, узнав о том, что произошло между Антарой и его отцом Шаддадом, и о том, что Антара находится у Малика, опоясался мечом и отправился к своему брату, намереваясь убить храброго и доблестного рыцаря Антару и заставить его испить чашу гибели. По пути он говорил себе:

― Пусть мой отец гневается на меня, а все равно убью его.