Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Том 2

 Отпраздновав помянутый праздник, все последующие потом дни проводил я по привычке моей в беспрерывных и разных упражнениях, сколько мне разъезды по гостям и угащивание у себя часто приезжавших гостей дозволяло.

 Я занимался наиболее в сие время отчасти в разном рисовании, отчасти в разных выдумках вещиц, служащих к увеселению.

 Частое свидание с соседями и всегдашнее провождение с ними времени в разных играх подавало мне к тому повод, и все шло хорошо, весело и приятно; как вдруг в половине сего месяца поражены мы были нечаянно таким известием, которое всех нас и огорчило, и озаботило, и заставило позабыть на время все наши забавы и удовольствия.

 Привез оное нам сосед наш г. Хитров, и состояло оно в том, что в старушке–Москве нашей было нездорово, и что оказывается моровая язва {См. примечание 11 после текста.}.

 Сие было еще самое первое известие о сем ужасном несчастии, которому после сего вскоре подверглась вся столица.

 Сказывал он нам сие хотя не совсем за достоверное и почитал более сам сие за одно враки; но как за несколько времени уже носились слухи, что язва, или так тогда называемая чума давно уже свирепствовала в Киеве, и что распространяясь час от часу более, дошла уже и до Севска, то судили мы, что весьма легко дойтить заразе и до Москвы и быть кем–нибудь туда завезенной. Сверх того и приезжие из Москвы сказывали и разглашали повсюду, что в оной все едят чеснок и оный при себе в предосторожность от поветрия носят.

 Как несчастия сего тогда никто еще не испытывал и о чуме сей никто прямого понятия не имел, и зло сие всеми воображаемо было несравненно величайшим и пагубнейшим, то помянутое известие смутило всех нас чрезвычайно, погрузило дух наш в уныние и преисполнило сумнительствами и опасением.

 Все мы твердили только, что если в Москве язва действительно оказалась или окажется, то верно не замедлит посетить и нас, и мы живучи почти на большой дороге, всего легче можем также подвергнуться сему несчастию; а сие и нагоняло на нас предварительно страх и ужас. И наше счастие еще было, что известие сие было не совсем еще тогда достоверно, и мы льстились надеждою, что может быть, то еще и неправда.

 Таким образом, хотя известие сие сначала нас чрезвычайно напугало, но несовершенная достоверность оного скоро нас опять поуспокоила, и мы в надежде, что то неправда, скоро все сие и позабыли.

 Сверх того, чрез день после того особливое и радостное для меня происшествие обратило все мысли мои на другое. Сей день был одним из достопамятнейших в моей жизни. В оный получил я посланную ко мне из Экономического Общества большую золотую медаль, которую присуждено мне было дать за мое сочинение: «Наказ для управителя, как ему управлять в небытность господина деревнями».

 Как она была еще первая из полученных мною и притом с вырезанием на ней моего имени, то не могу изобразить, как много я и все мое семейство оною было обрадовано и сколь много все мы ее вдоль и поперек пересматривали и о изображениях на ней рассуждали.

 Была она довольно велика, составлена из 35–ти червонцев, ибо обещанное награждение разделено было между двумя решившими задачу сию единоправно хорошо: мне и господину Рычкову {См. примечание 12 после текста.}.

 Что ж касается до изображения, то на одной стороне был грудной портрет императрицы Екатерины, как основательницы Экономического Общества, а на другой изображено было самое сие общество в виде женщины, сидящей на снопах под пальмовым деревом и увенчанной венком из цветов и колосьев. В одной руке держала она Меркурьев жезл, а в другой, распростертой на середину медали, венок, сплетенный из колосьев, с крупною надписью вверху над ним «ЗА ТРУДЫ ВОЗДАЯНИЕ», а внизу «Андр. Тим. Болотову октября 9 дня 1770 году»; вдали же видно было вспахано поле с человеком, пашущим оное плугом.

 Впрочем, сделана она была из самого чистого золота 93 пробы, была весом в 28 1/2 золотников; стемпель же вырезан высокою и хорошею работою г. Гассом.

 По всем сим обстоятельствам медаль сия была для меня вещь весьма достопамятная и такая, которая не только мне, но и всему моему роду и потомкам некоторую честь приносить может.

 Она уже и тогда наделала во всем уезде нашем много шума, весь уезд знал уже о том из публикации в газетах; и как дело сие было совсем новое и до того никому еще медалей не давалось, то, натурально, все обманывались в рассуждении награждения сего чрезвычайно и почитали оное несравненно величайшим и важнейшим, нежели каково оно в самом деле было, и потому везде и везде были о том разговоры, а знакомые и приятели мои друг пред другом напрерыв поздравляли меня с оным.

 Что ж касается до моих подданных, то я не могу довольно изобразить того удовольствия, которое я имел видя всех их беспритворную о том радость. Всякий из них нарочно приходил ко мне, поздравлял меня с получением, по их наречию, государевой милости и просил, чтоб показать им сию ими никогда невиданную вещь, и желал, чтоб я получил еще более; из посторонних же дворян не было и без завистников.