Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Том 2

 Он протестовал против нас, да почти и дельно, в неправильном показании поверстного леса; но как при съезде нашем и межевщику предложил я, что если князю жаль своей Неволочи и не хочет расстаться с своим лесом, то не угодно ли ему с нами поменяться и вместо ей выттить совсем из нашего владения и дач, и уступить нам тот маленький участок, который он в них имеет.

 Сие предложение поверенного княжова неожидаемостию своею так поразило, что он даже тому обрадовался и казался быть на то очень согласным, но отдавал нам только не всю часть, а половину оной; но как мы на то не соглашались, то отправил он нарочного с известием о том в Москву к князю, и отложено дело сие было до получения от него ответа.

 Итак, дело сие получило гораздо лучшее начало, нежели какого я ожидал, и я мог уже ласкаться надеждою, что мы с князем разделаемся миролюбно.

 Напротив того волостные опять растревожили мой дух подачею такого сведения, в котором написано было их дачной земли так много, что надлежало явиться у них недостатку, толико для нас бедственному и опасному.

 Четвертое было то, что при случае посылки около сего времени в Москву. отправил я целую партию таких книг из моей библиотеки, в которых не было мне дальней надобности, для промены оных на иные лучшие, новейшие и мне надобнейшие. Знакомство, сведенное с тогдашним книгопродавцем Ридигером. подало мне к тому повод, а дело сие и получило успех вожделенный.

 Наконец, замечания достойно, что в самый день крестин моего сына родилась во мне превеликая охота к хмелеводству, о которой части до того я всего меньше помышлял; а тогда, читая по утру одно новейшее датское экономическое сочинение, нашел в нем описание нового хмелеводства, так им прельстился, что положил непременно к оному приступить, как скоро настанет весна; и не только сделал сие действительно, но получив чрез то след к новым и дальнейшим выдумкам, так сию часть разработал, что в состоянии был потом писать о хмелеводстве в Экономическое Общество и наделал сочинением сим множество в государстве шума и славы, и выдумке моей подражания. Но я возвращусь к тому времени, на котором я остановился, то есть к крестинам моего сына.

 Окрестив его на вербное, принялись мы опять за наши межевые дела, и как поверенный княжий получил уже от господина своего ответ и князь почти на все, кроме небольшой прибавки, соглашался, ибо мы, ведая, что ему и не можно было всей части своей за Наволочь отдать, предлагали ему 12 десятин для прирезания из наших дач к его Злобину, а он требовал 25; то по поводу сему и было у нас для трактования о сем деле собрание.

 Я собрал к себе всех наших старост и поверенных и пригласил к тому же и соседа своего Матвея Никитича; начал с ними совещаться, как бы нам разделаться лучше с князем, и как поверенный его требовал уже 20 десятин и никак не хотел брать меньше, то мы, поговорив и посоветовав между собою, и согласились наконец сие количество князю к Злобинской его земле из своей прирезать, а он уступил бы нам все свои разбросанные по нашим дачам клочки и участки, которых набиралось втрое более против количества сего.

 Итак, дело сие положили мы совсем уже на мере и почти кончили, как вдруг сказали мне, что в самое то время возвратился с Москвы и брат мой Михайла Матвеевич.

 Обрадовавшись сему, послал я тотчас к нему звать его к себе, оканчивать вместе с ним сие дело, ибо ведая упорный и дурной его нрав, хотел, чтоб он лично имел в том участие.

 Он тотчас к нам и явился. Но не успели мы ему пересказать всего дела и начать переговоры, как Михайла наш Матвеевич в гору, и не зная ни уха ни рыла, и так сказать, ни аза в глаза, спорил и не хотел никак на помянутых условиях мириться.

 Мы с Матвеем Никитичем так, мы сяк, но не тут–то было; несет себе чепуху н нелепицу, и окончанному почти совсем делу, ни дай ни внеси, делал остановку и помешательство.

 Господи! как мне тогда на него досадно было и более потому, что спорить был он мастер и охотник, и более получать ему очень хотелось; а как к делу, так мы с ним за дверью и тогда хлопочи и убычься я один, а он в стороне.

 А для самого того и старался я его всячески уговаривать; но как он никак не давался под лад, то нечего 6ыло делать, принуждены были наконец отказать и отпустить ни с чем поверенного.

 Не могу вспомнить как досадно было мне сие его неблаговременное нехотение и с каким прискорбием приступили к сей необходимости.

 Я разбранился почти с ним по отпуске поверенного, и так был недоволен, что бросил бы, если б можно было, все сие дело и оставил бы сего глупого упрямца одного хлопотать.

 Но как для собственного своего участия в сем деле не мог я сего сделать, да и ведал, что он в состоянии был только спакостить и испортить все оное, а поправлять и ответствовать я же должен буду, то принялся я вновь его, и непутным уже делом, уговаривать; и насилу–насилу уломали мы его, и государик наш склонился. И тогда ну–ка мы посылать скорее за поверенным и звать его обратно, и по счастию догнали его скоро и он возвратился.