Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Том 3

 Весь сей период времени, продолжавшийся около месяца, провели мы в Москве отменно весело и он достопамятен был для нас многими приятностями. Не было почти ни одного дня, который бы мы весь просидели дома и никуда не ездили, или кто б у нас самых не был; ибо так случилось, что не только все наши прежние знакомцы и приятели были тогда в Москве, но и с несколькими домами свели мы вновь короткое знакомство. К сим в особливости можно причислить дом г–жя Волынской, Натальи Николаевны. С сею почтенною дамою и со всеми ее родными познакомили нас наши кашинские родные, бывшие ей коротко знакомыми, а по ним сделались и мы знакомы, и так ею любимы, что она принимала нас всегда как бы каких родных и обходилась с нами самым дружеским образом, которое дружество продолжается между нами и поныне. А особливо свели короткую дружбу обе ее дочери с моею, ибо у нее было множество детей.

 Другой дом, с которым мы также в сию свою бытность в Москве свели короткое знакомство, был Андрея Петровича Давыдова, родного брата тетки моей Катерины Петровны Арсеньевой. С сим наиболее потому сделались мы коротко знакомы, что как у него были дети ровесники с моими и учились тогда у танцмейстера танцевать, то мы воспользовались самым сим случаем, наняли тогда ж танцмейстера продолжать учить танцевать и своих детей и потом очень часто к ним для самого сего езжали и детей наших заставливали учить вместе. И как у него были свои музыканты, да и в доме госпожи Волынской были также скрипачи, то я, кроме учения, множество вечеров проводили мы в обоих сих домах в домашних танцах и в разных играх и невинных увеселениях, в которых обыкновенно детям делал и сам я сотоварищество и возобновил прежнюю свою Кёнигсберскую охоту к танцам.

 Кроме сих двух домов, в которых мы всего чаще бывали и множество раз обедывали и ужинывали, были и многие другие дома, где мы нередко бывали, как, например, кроме дома Офросимовой и г–жи Арсеньевой, езжали мы и к старинной вашей Киясовской знакомке генеральше Блицовой, также к г–же Бакуниной, бывшей тогда в Москве, к старику, моему другу и куму Василию Федоровичу Шушерину, к Хитрову, г–ну Игнатьеву, Семену Ивановичу, к Коробову, Новикову, к Владыкину и другим некоторым. А 16–го числа сделали у себя пирушку и, пригласив к себе многих из своих приятелей, угощали их обедом, балом и ужином, и были и у нас также танцы и разные игры и увеселения.

 Кроме сих приватных съездов и увеселений, старался я и себе, и родным своим, а особливо детям, доставлять случаи пользоваться и публичными увеселениямм. И как в сие время бывали неоднократно и театры, то возил я их и на оные, а особливо для смотрения комических двух опер «Земира и Азра» и «Розаны и Любита», которые не только детей моих приводили в восхищение, но и мне с женою доставили превеликое удовольствие. А да масляной, в пятницу, отпускал и детей своих с племянницею моею и на большой обыкновенный маскарад.

 Впрочем, желая жене и детям своим дать понятие о богослужениях иностранных, возил я их в немецкую лютеранскую кирку во время самого отправления божественной службы, и они имели случаи видеть, как она отправлялась и насытить слух свой приятным игранием на органах. А 18–го числа ездили мы в Чудов монастырь и имели удовольствие слышать проповедь, говоримую самим нашим славным архиереем Платоном; и я не мог довольно налюбоваться его красноречием.

 При всех сих разнообразных занятиях и самой почти рассеянной жизни, не оставлял, однако, я и своих книг и пера, и не упускал ни одной праздной минуты, а особливо по утрам вставал задолго до света, чтоб их посвящать чтению и писанию. Сим последним занимался я наиболее для продолжения сочинения материала для своего «Экономического Магазина», которого издание продолжалось и в сей год с таким же успехом, как и в прежнем. Но как в сем материале не было дальнего недостатка, поелику у меня много было еще в Богородицке оного заготовлено, то не только занимался писанием, сколько чтением Риддгеровых книг, которых успел прочесть я несколько почти десятков, а потому и накупил у него и у самого Новикова множество новых, и какие больше полюбились, и повез с собою целый лубок с оными.