Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Том 3

 Но скоро повстречавшиеся с ним помянутые две большие и глубокие вершины заставили меня опять думать о том, как бы мне водовод свой перенести чрез оные. Сперва думал я учинить то при помощи желобов. Но как показалось мне сие слишком затруднительным, поелику надлежало делать к тому многие желоба и высокие под них сограждения, то, при размышлении о сем предмете, родилась во мне опять новая и удачная мысль. А именно: чтобы, не делая сих желобов и сограждений, продолжать иттить с ватерпасом и вести свой водовод вдоль вершины вверх и продолжать иттить по обочине оных до тех пор, покуда водовод сам собою перейдет чрез дно вершины и где нужно было только перепустить ее чрез ров один только небольшим желобком, а потом, таким же образом, иттить и по другому берегу вершины назад и так продолжать далее. А сие совсем новое и необыкновенное средство, к неописанному моему удовольствию, и удалось мне совершенно по желанию и помогло мне наконец довесть воду до самого дна и в таком возвышении в полугоре, что я мог воспользоваться ею и наделать множество в нем водяных украшений, а особливо прекрасных водостоков. Но признаться надобно, что все сие стоило многих трудов и работ, ибо во многих местах, для удобнейшего проведения моего водовода, принуждены мы были много раскапывать слишком крутых косогоров и делать в полугоре широкие уступы, но которые после послужили мне и сделанию новых для сада сего и отменных украшений, и спокойных дорог для езды и гулянья. Другое и также весьма важное дело, требовавшее, таким же образом, собственного моего распоряжения, относилось до помянутой крутой и высокой горы с мраморными открытыми песками. Гopa сия, или паче крутой, утесистый и высокий берег пруда находился в самой близости дворца, на верху горы стоявшего. И не успели работные люди обнажить весь твердый песчаный материк оной и срыть с него всю землю и прочую дрянь, как я ахнул даже от удивления, увидев, что скрывалася тут под землею совершенная и такая редкость, какой едва ли где в ином месте на свете отыскать было можно. Грунт или паче пик сей горы, составленный из одной огромной штуки, был хотя весь чисто песчаный, но песок соединен был натурою так плотно и крепко, что никак не сыпался, а можно было его пилить пилою и рубить топором, наподобие самого мягкого камня. А сверх того оказался не везде одинакова цвета. Но натура произвела в сем месте с ним сущую игру и испестряла его столь разноцветными и разнообразными жилами, полосками, крапинками и пятнами, что недоставало понятия человеческого к постижению, как все это могло сделаться. В одних и множайших местах были жилочки, как кровь, или как кармин, красные по белому грунту; в другом были они розовые, инде пурпуровые, инде зеленоватые, в других местах разных желтых и кофейных колеров и расположены между собою столь удивительно, что не можно было довольно тем никогда надивиться и красотою их налюбоваться.

 Не успел я все сие увидеть, как вспламенялось во мне желание произвесть из сей горы новое и необыкновенное также дело: и не только просечь во внутрь ее некоторый род светлых и просторных, и удобных для ходьбы пещер, произведя сие в наилучшем и прекраснейшем слое оных, но и всю наружность сей горы и ограду обделать так, чтоб она представляла собою некоторый род пышной и величественной развалины некакова подземельного здания, со входами в нее по крыльцам, с ступенями и остатками изломавшихся колонн, части карниза и с несколькими дверьми и окнами. И все сие произвел и почтя собственным своим трудом, или, по крайней мере, ежеминутным указанием каменщикам, как все делать и из песку выпиливать и вырубать. Словом, мне и тут удалось произвесть почтя сущее чудо или, по меньшей мере, такую редкость, которую впоследствии времени все бывавшие в саду им не могли довольно надивиться и какой ни в каком ином саду не находилось. Сами иностранные путешественники признавались, что они нигде подобного сему не видывали.

 Между тем как все сие мною производимо было, продолжалась у нас садка дерев и обработка прочих мест. И как в обыкновенное для садки весеннее время далеко не успели мы всех нужных лесочков и дерев насадить, то, желая скорее дать саду моему образование и вид, отважился я на третье и столь же достопамятное предприятие, а именно: чтоб садить деревья, совсем уже развернувшиеся и одевшиеся совершенно своим листом. И, к неописанному удовольствию моему, получил я в том успех вожделенные и превзошедший все мое чаяние и ожидание. Все посаженные сим образом деревья, будучи прилежно поливаемы, не только не засохли, но продолжали себе по прежнему расти. Чрез то имел я удовольствие в течение одной весны видеть сад сей в таком уже состоянии и наполненный толь многими рощицами и лесочками и украшенный столь многими разных родов украшениями, что и лучшим аглицким садовникам не можно было никак произвесть все сие в столь короткое время, и, что всего лучше, без всякого казне ущерба, или с издержками, ничего совсем незначащими.