Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Том 3

 Но сего было далеко еще не довольно. Чтоб придать гроту моему вид совершенно каменного грота, велел я всю внутренность его, как стены, так и свод, порядочно оштукатурить и штукатуркою сею прикрыть все дерево так, чтоб оного совсем было не приметно; а повыше стен, под куполом, обвесть большим карнизом; а для придания еще множайшей красы, как стены, так и ниши, а в особливости карниз во многих местах — украсить вставленными в штук многими рядами и узорами больших и малых раковин и улиток. Вставливались оные так, чтоб приходились они, где спинками своими, где углублениями своими наружу; а чтоб придать им более красы и блеска, — то постарались мы их иные вызолотить, а иные высеребрить, и по серебру расцветить под вид перламутра разными на лаке красками. Нельзя довольно изобразить — какой прекрасный вид и какое украшение они собою сделали, а особливо в карнизе и в нишах, в коих изображены были из них целые фестоны, повешенные на шнурах, составленных из крупных белых, на подобие бусов, пронизок. Все же промежутки на стенах и своде между сими обводками усыпаны были по сырому штуку, где разными цветными нашими песками, где истертою слюдою, а где мелким бутылочным стеклом, что все такой придавало блеск и такую пестроту и расположено было с таким вкусом, что грот мой составился сущею великолепною и такою игрушкою, что, вошед в него, засмотреться было можно. А чтоб придать ему еще более куриозности, то вверху, в лантерне, против оконичин, утвердил я вкось и в таком положении зеркала, что в них виден был весь наш город и все положения мест, вверху пруда находящиеся. Зеркальные же двери, кроме вышеупомянутого обмана, производили и то действие, что стоящему посреди грота человеку казалось, что он окружен не одними, а несколькими комнатами, также великолепно украшенными. Словом, весь грот сделался чрез все сие таким, что не стыдно б ввесть в него было хотя бы самого Государя.

 Конечно, можно всякому заключить, что все сие скорее сказать, нежели сделать можно было. И я, не обинуясь, скажу, что стоил он мне хотя небольших коштов, но хлопот и трудов весьма многих, и тем даче, что всеми внутренними его работами и украшениями ее могли заниматься простые работники, а потребны были к тому искуснейшие руки. А потому употреблял я к тому не только моего досужего садовника, штукатура и маляра и нашего переплетчика, но и сам, вместе с сыном моим, над тем, особливо над расцвечиванием многих тысяч раковин и улиток, лично трудился. И все мы тем не только половину августа, но и большую половину сентября месяца занимались и едва–едва его по 20–му числу сентября окончили. Но сказать надобно мне и то, что все сии многие труды мне были не только ни мало не скучны и чувствительны, но весьма еще приятны, и ежедневно доставляли мне множество минут приятных. Ибо всякая отдельная штука или вновь выдуманное и затеянное украшение веселило и радовало меня чрезвычайно, а такое же удовольствие имел при том и сын мой, равно как все, в работе участие имевшие.

 Со всем тем, все сие было еще не одно, в чем мы, особливо я, в самое сие время упражнялись. Но надобно сказать, что между тем как мы занимались внутренним украшением грота, производимы были другими работными людьми и разные другие в саду работы: одни из них отделывали, по указанию моему, песчаную удивительную пещеру и наружность горы, обделываемую развалиною; другие — строили каменный павильон: иные отделывали самый большой нижий водоем, которого дно, по причине рыхлости земли принуждены мы были устлать и убивать сплошь такими же пластами из синей глины, о каких я упоминал прежде и которые одни в состоянии были удержать в нем воду; а иные, наконец, воздвигали привезенную к нам и сделанную уже ротонду и раскрашивали оную разными красками. Сверх всего того, назначивал я и далее вверху прочие места в саду, которые осенью засаживать лесом надлежало, и так далее. Словом, все сие время было для меня преисполнено бесчисленными хлопотами и трудами.

 Впрочем, не успел и отделать своего грота, как случилась мне еще на несколько дней отлучка. Приятель мой и знакомец, г. Сахаров, живущий в Ефремовском уезде и верст за сорок от нас, вздумал, не помню по какому–то случаю, сделать у себя большой пир. Итак, принуждены мы были к нему ездить, и в отлучке сей провели 22–е, 23–е и 24–е сентября месяца. И как у г. Сахарова был в сие время превеликий съезд и множество знаменитого дворянства и 23–го числа порядочный бал, то не только провели мы сие время у него в танцах и в гуляньях по его прекрасному саду весьма весело и были угощением его крайне довольны, но я имел случай познакомиться со многими знаменитыми и до того мне незнакомыми людьми.