Жизнь и приключения артистов БДТ

Как-то Мандельштам сказал Ахматовой: «Я уже готов к смерти». Так вот, господа, артист, кажется, никогда не бывает к ней готов, только репетирует или играет: «Я — не я, кондрашка не моя!..». И вдруг — бац! — и, как пел Андрюша Миронов, «уноси готовенького!..».

Что же вы молчите, господа?.. У вас есть мнение?.. Отчего некоторые позволяют себе самовольные выпады против жизни?.. От неумеренных амбиций?.. От чуждого времени?.. От недооценки дарования и заслуг?..

Как родилось у артиста Ханова — «стыдно быть старым артистом»?..

И вот еще, отчего литераторы относятся к актерской братии, словно это зараза?.. Знаете, что Виктор Шкловский сказанул про одну? «Она талантливейший человек, но только актеры, они ведь не настоящие люди, они — чучела…» Как же он смел, когда в опере Леонкавалло «Паяцы» прямо сказано: «И актер — человек!!!».

А вот критик Р., друг и брат, а не кто-нибудь, отвечая на стон о враждебных происках и недооценке дарования и заслуг, просит артиста Р.: «Не будь актрисочкой…» — и повторяет, смягчаясь: — «Милый, не надо тебе становиться актером… Ведь тот же Z. — это ужасно… Страшная штука актерская трясина!..». И другой друг, поэт Коржавин, тому же Р.: «Не позволяй в себе пробиваться актерству. В тебе его мало, меньше, чем в других, но его всегда много, сколько бы ни было». Что же они, сговорились?..

Правда, К.С. Станиславский называл дурные свойства профессии — «каботинством», но ведь вся его система и титанический труд — попытка этически оправдать лицедейство…

Поэтому и Ахматова поверить не могла:

— Вы думаете, актер мог написать «Гамлета»?..

…Или оттого, что были однажды прокляты и зарывали их за кладбищенской оградой?..

Ну ладно. Тогда один встречный вопрос, он же ответ: а как себя ведут признанные литераторы — те же X., Y., Z.? Или даже P., J., S.?.. Гляньте-ка на них, ведь это те же чучела и актрисочки, со всеми вытекающими последствиями!..

Стоп!.. Больше про всякую больную публику мы говорить не станем, но заметим, что как-то между прочим Ахматова сказала Чуковской:

— А профессиональных болезней во мне нет… Я не литератор…

— Володя, вы написали? — спросил Розенцвейг, переступив порог императорского дворца в Киото.

— Что, Семен Ефимович? — не понял Р.

— Поздравление Гоге; вы будете читать его до капустника или внутри?

— Господи!.. Да мне все равно…

— А что такое? — Розенцвейг как будто удивлялся, а на самом деле подначивал. — Мы хотим, чтобы все было с музычкой. — Он снял туфли и остался в носках.

— Нет, я прочту по бумажке и все!..

— Смотрите… Мы собираемся репетировать, Аксенов хочет петь, Волков — тоже, я подумал про вас…

— Нет, нет, петь я не буду, — нервно сказал Р.

— Хорошо, — улыбнулся Розенцвейг, — читайте так…

И мы ступили на поющие полы…

Будучи неравнодушным к артисту Р., автор хотел было скрыть его малозначительную оду на шестьдесят восьмую годовщину Товстоногова, но это было бы нечестно по отношению к читателю. Скрепя сердце приступаем к отчету о торжестве в посольстве, которое, как пельмени в отеле «Сателлит», слиплось в нашем сознании с гулянкой в большом буфете БДТ, имевшей место быть вскоре по возвращении из Японии. По мнению двух или даже трех авторитетных лиц, ода вышла произведением значительным, но даже если это и не так, сюжет гастрольного романа неумолим, как палач, и требует ее текста, чтобы показать целиком, как голову казненного…

Посол СССР в Японии тов. Павлов, не утративший за время нашего путешествия по о. Хондо загадочного сходства с аборигенами, поздравил Гогу по всем правилам дипломатического искусства, с учетом острой международной обстановки, особой значимости гастролей в такие дни и любви к юбиляру партии и правительства, так высоко оценивших его дарование и заслуги. Не скрыл тов. Павлов и свою личную склонность к БДТ и его Мастеру. Его речь с большим вниманием вбирали подчиненные, некоторые жены и журналисты, и в теплых поздравлениях советских колонистов мы почувствовали крепкую руку Родины.

Если автор не ошибается, кормили на этот раз сдержанно, артист Р. запомнил бы нечто выдающееся. Суши? бутербродики? шампанское? сакэ?.. Зато в Ленинграде было тепло некой домашности, и вареную картошку поливали грибным соусом. Жена директора Суханова собственноручно сделала большой домашний торт, а членам коллектива и гостям раздали портрет юбиляра: в три четверти к нам, со знакомой негаснущей сигаретой, затемненные очки, глубокое раздумье, факсимильный автограф наискосок, размер шесть на четыре и заколочная булавочка, чтобы каждый мог пришпилить фотку на то место, где у самого Гоги уже красовалась Звезда. Отметим, что пиджак на нем был коричневый, и посоветуем запомнить цвет тем, кто ждет сходного награждения…

И в посольстве, и в буфете Юра Аксенов исполнил песню своего содержания на мотив монтановского шлягера, аккомпанемент по типу караоке наладил Изотов, а припев был таков: «Мы любим вас, сенсей!..». Как вы догадались, Юра пел с обворожительной улыбкой, артистично и сдержанно, потому что за долгие годы привык выходить на сцену БДТ, заменяя заболевших игроков…