Жизнь и приключения артистов БДТ

Не успели мы начать репетиции «Розы и Креста», как Стриж сыграл роль трагического вестника. Он пришел в театр в неурочное время, после репетиции, и сказал:

— Умер Володя Высоцкий.

Мы только что вышли из зала и толклись в предбаннике у актерского буфета. Кто-то сказал: «Бросьте шутить», кто-то: «Перестань», но большинство в один голос сказали ему в ответ:

— Не может быть.

И я, как все. Тогда он сказал:

— Сегодня, в четыре утра… От обширного инфаркта…

Теперь все слушали его, и, помедлив, Слава объяснил:

— Сандро из Москвы звонил Гоге… А Гога сказал мне…

Мы были еще в шоке, когда Стржельчик сказал:

— Вот был гражданин… Совсем себя не щадил…

Гражданская тема до нас еще не доходила, но этими словами он успел обозначить важный для него смысл. Теперь степень гражданственности уже напрямую и окончательно была связана со степенью беспощадности к себе. Очевидно, именно эта мысль была главной в разговоре Стрижа и Гоги.

Р. еще не остыл от работы и по инерции думал о Бертране и Блоке, и новая смерть резко вошла в состав блоковских загадок.

Володя умер накануне столетнего юбилея — вот «странное сближение»… И возраст приблизительно совпадал…

Блок и Высоцкий… Вот они и встанут теперь «почти что рядом»: тот — на «Б», а он — на «В»…

А мы начали репетировать «Розу и Крест» двадцать второго июля — за три дня до Володиной смерти.

Что такое трагедия? Это — «не может быть». То, что не должно случиться и все-таки происходит. Все события — за гранью, и судьба — вопреки всему… Я подумал о том, что ему уже не сыграть Бертрана, а это — его роль… И о том, что легко отдавать свои роли, когда знаешь, что их не возьмут…

Его Гамлета я так и не видел…

А он моего, может быть, посмотрел…

Похоже, это было летом шестьдесят второго… Или шестьдесят четвертого… но точно — в теплое время. Его привели в ресторан гостиницы «Центральная» на встречу со мной, в середине дня, во время московских гастролей. Тогда мой Гамлет прошумел по Москве, а Высоцкого еще не все знали. Кто-то из моих ташкентских учеников был с ним знаком, кто-то из ребят того курса, на котором я начал работать сразу после окончания института. За столом сошлось человек десять, ташкентцы и москвичи, в основном — студенты, и вышло, что Высоцкий и Р. сидели по торцам стола и посматривали друг на друга. Пили красное вино с какой-то слабой закуской: денег — кот наплакал. И Володя был без гитары.

Что-то ему говорили обо мне, а мне — о нем.

Когда допили вино, Володя сказал:

— Ну хорошо… Посмотрим…

И мы пожали друг другу руки.

Может быть, реплика была немного другая, но мне показалось, что в ней было больше одного смысла. Мол, не только спектакль посмотрим, но и как обернется дело. Кто, мол, из нас больше прошумит по Москве.

Кажется, имелся в виду именно Гамлет.

Впрочем, может быть, я ошибаюсь, и теперь, когда он умер, Гамлет давал уже обратный свет…

Зачем в тот день Стриж взялся быть вестником смерти? Зачем поехал в театр в неурочное среднее время? Зачем искал встречи с блоковской стайкой?..

Разве тот, кто сообщает о чужой смерти, заговаривает свою?..

Я прошу ответить мне, господа судьи!

В чем мистический замысел роковой вести? Кличет она гибель диктора или отдаляет?.. Или всегда по-разному и нам ни за что не узнать?.. Кому подчиняется вестник, скажите?..

И последний вопрос, господа.

На какой глубине подсознания возникает простая подсказка: скажи не тем, а этим, и не тому, а ему?..

О смерти Копеляна артисту Р. позвонил Гай…

О смерти Панкова известил на Невском Стоянов…

Неможетбытьнеможетбытьнеможетбыть…

Можетможетможет…

Низкий поклон.

А с Люлей Шуваловой Стржельчик познакомился во время гастролей БДТ в Сочи в 50-м году. Цвела магнолия, благоухал эвкалипт, называемый в народе бесстыдницей. Стржельчик, которого все называли то Славой, то Владиком, был молод, красив, как Пан, играл романтического героя в «Девушке с кувшином» и все остальные роли героев-любовников. Он оглашал южные вечера страстной декламацией и имел сногсшибательный успех у женщин, как у отдыхающих, так и местных.

Разумеется, познакомившись с такой красавицей, как Люля, Владик тотчас пригласил ее на свой спектакль, где он блистал ярче влажнеющих от моря звезд.

Когда действие завершилось, Люля ждала Владика на скамейке, и герой, опьяненный аплодисментами и цветами, сел рядом, твердо веря в скорое развитие событий. Он еще раз победительно оглядел юную москвичку: она была воистину хороша и, получив театральное образование в Нижнем Новгороде, как никто другой, могла оценить его триумф.

Конечно, дело должно было начаться с комплиментов артисту, и Владик ждал, когда они прольются на его белокурую голову. Но комплиментов не было. Молодые люди обменивались общими фразами о Москве, Ленинграде и южной погоде. И тогда, не выдержав, Владик задал Люле прямой вопрос:

— Как вам понравился спектакль?..

Люля заплакала.

Владик был взволнован: такого глубокого сопереживания он не ожидал. Дав Люле воспользоваться платком, он решил ускорить признанье и ласково коснулся девичьего плеча.

— А как вам понравился я? — спросил он, наполняясь настоящей нежностью.