Жизнь и приключения полосатых носочков

Владик прошёл вдоль улицы и остановился у забора из металлической сетки, за которой в глубине участка, за аккуратными, как на рекламе, цветочными клумбами, высился дом с красной черепичной крышей. Владик всегда замедлял шаг возле этого забора, потому что яркий пышный участок с тёмно-коричневым домом напоминал ему фигурный сливочный торт в ослепительной витрине-холодильнике кафе "Север". Владика, как обычно, потянуло подобраться ближе и лизнуть, зажмурившись, сначала воздушные сливочные цветы на клумбе, потом горьковатые шоколадные брёвна и, с глубоким вздохом, смахнуть языком ароматную, клубнично-карамельную, хрусткую черепицу.

А ещё за этим забором жила чудесная необыкновенная собака. Она никогда не бросалась на ограждение с заливистым лаем или удушливым хрипом, когда Владик замирал напротив калитки. Распластав лохматую огненно-рыжую голову на передних лапах, собака просто внимательно вглядывалась сквозь раскосые щелки глаз в худенькую фигуру мальчика, слегка подрагивая маленькими плотными треугольниками ушей. Только иногда, от причудливой вязи собачьих размышлений и породистого характера, собака молча раскрывала пасть и дразнила Владика фиолетовым, как после черники, языком. Владик часто садился возле серебристых ячеек сетки и рассказывал собаке свои нехитрые новости. Собаку звали чау-чау по имени Тенгиз.

— Тенгиз! Ты — где? — Владик тронул рукой теплые, журчащие в ладошке металлические звенья. — Это — я, Владик!

Неподвижный прозрачный утренний воздух над кондитерским участком отозвался невидимым звоном летней мошкары.

— Кто здесь живёт? — восхитился, наконец, Зелёный Лев.

Раздался сильный шорох и из декоративного кустарника молча образовался задумчивый Тенгиз. Из шарообразной гривы сверкнули тёмные бусины зрачков, и фиолетовый лепесток языка легко коснулся кожаных ремешков на босоножках Владика.

— Это кто за домашнее животное? — выдавил несчастный Бордовый Глаз.

— Это — собака. Она для человека — друг: её не надо бояться! — Владик приложил ладошку к забору рядом с головой Тенгиза, и тот медлительно коснулся руки влажным носом. — Чау-чау только похож на грозного льва…

— Похож на Льва? — не поверил Зелёный Лев. — Посмотри на нас: Бордовый Глаз — и то больше похож Льва, чем твой чау-чау!

— Правда, Влад! — пискнул Бордовый Глаз, — рыжий чау-чау совсем не похож на Зелёного брата…

Владик почувствовал, что сейчас запутается в словах, как путался в ярких буквах из книжки, которую ему купили для подготовки к школе. У него никак не получалось слитно прочитать все эти гласные и согласные, потому что за каждой буквой он видел живую картинку: "С" — СОБАКА, умная и спокойная, как Тенгиз; "А" — АРБУЗ, зелено-полосатый с веселым желтым хвостиком; "Н" — НОЖИК перочинный, который ему мама никогда не купит… И почему из всего этого должно сложиться слово "САНКИ", когда "К" — это КОНЬКИ?.. Владик вздохнул тихонько про свои неуспехи, которые мама называла "бестолковками", а бабушка — "рассеянным с улицы Бассейной!..", и коснулся пальцем переносицы молчаливого друга Тенгиза: — "Привет!"

— Вла-а-адик… — из соседнего двора лениво появился зевающий мальчик. Он был старше Владика на один год, и собирался в сентябре в 1-й класс, поэтому бабушка позволяла ему летом на даче вставать утром попозже, как самому захочется. Серёжа, так звали мальчика, просматривал с бабушкой по телевизору все вечерние сериалы, потом полночи, в тревожной полудрёме, его будоражили толпа непримиримых героев и угроза какой-нибудь природной катастрофы, а глубокий детский сон приходил к нему только под самое утро. Всклокоченными волосами и узкими, ещё не проснувшимися глазами он напоминал сейчас Тенгиза.

— Ещё один чау-чау! — удивился еще раз Зеленый Лев.

Серёжа добрёл до Владика и наступил ему, спросонья, на правую ногу.

— Ничего себе, — разминка! — напрягся Бордовый Глаз.

— Извини! Наступи теперь мне, чтобы не ссориться! — Серёжа подставил Владику свою ногу в мягком домашнем тапке без задника.

— Сержик! Не ходи по улице в домашней обуви! — круглолицая Серёжина бабушка распахнула калитку. — Иди домой мыться и завтракать, а Владик тебя подождёт.

Владик аккуратно придавил левой ногой бархатистую поверхность Серёжиного тапка.

— Владик! — возмутилась бабушка, — отпусти Серёжу немедленно…

— Я — быстро! — Серёжа развернулся всем корпусом, как космонавт в тяжёлых ботинках и шаркающей походкой, сверкая босыми пятками, медленно попылил к калитке.

— Не хотел бы я быть его носочком! — заключил Зелёный Лев.

— Не интересно стоять на одном месте! — откашлялся Бордовый Глаз. — Предлагаю продолжить прогулку.

Владику, впервые, тоже показалось скучновато дожидаться Серёжу, и он нарисовал ему на дороге указательный знак в виде длинной-длинной стрелки, которую пришлось закончить из-за небольшой, но непереходимой для носочков лужи. Лужу Владик, в конце-концов, перепрыгнул, но про стрелку, конечно, сразу забыл.