Жизнь и приключения вдовы вампира (СИ)

- Марья Алексевна! - раскланялся в приветствии аптекарь. И тут Акиму Евсеичу повезло. Аптекарь был давно знаком с ней и, значит, мог представить Акима Евсеича, чем не преминул воспользоваться. Тем более что к этому времени водить знакомство с толковым казначеем и папенькой богатой вдовы, сделалось очень даже престижным. С трепетом касаясь для поцелуя руки Марьи Алексеевны, Аким Евсеич через кружевные перчатки рассмотрел розовую кожу и тонкие полоски на запястьях, будто перехваченные ниткой. Всё сходилось! И Аким Евсеич не упустил момента, предложив даме свою пролётку. А позже аптекарю комнату по сходной цене, намекнув, что много лет одинок и эта дама его очень интересует. Запрашиваемая за комнату умеренная плата, благотворно подействовала на аптекаря. Буквально на следующий день Аким Евсеич получил приглашение на обед в его дом, причём гостей в приглашении значились немного, и первой указывалась княгиня Марья Алексевна.

И вроде бы знакомство состоялось и всё складывалось должным образом, но как быть дальше? Аким Евсеич по-прежнему знал о Марье Алексевне не больше, чем все остальные жители города. Встречаясь с ним на прогулке по бульвару, княгиня была в меру учтива и даже любезна, но Акиму Евсеичу не терпелось получить хоть малейший намек на нечто большее, на скрытый интерес к его персоне! Время шло, а ничего не происходило. Он был галантен и обходителен, но сдерживаемый столько лет темперамент брал своё. И когда он целовал её руку или смотрел ей в глаза, то чувствовал, как в ответ вздрагивают её пальцы, видел, как румянец заливает её щёки. И казалось, конца не будет этой томной, сладостной мУки.

Этот вечер Аким Евсеич проводил в бывшем кабинете своего зятя, теперь во многом изменившимся за счёт новых обоев, а также дивана и кресла, но за прежним письменным столом, который казался Акиму Евсеичу не просто удобным и красивым, но было не прилично вынести всю мебель зятя. Одно дело диван, старый и продавленный, а другое дело стол, на котором столько удачных бумаг подписано и Кузьмой Федотычем, и им самим! Даже чернильный прибор оставался прежним, та самая чернильница, в которую он макал перо, когда впервые посетил этот дом вместе с Натали. В этом кабинете он поселился на время ремонта, который затеял в своем доме. И хотя строительные материалы были предусмотрительно приобретены заблаговременно, пригодились заведённые связи в период строительства доходного дома, но всё же средств не хватало и ремонт продвигался медленно. Ведь из денег зятя Аким Евсеич не тратил ни копейки не на себя, не на свою дочь. И даже обои и мебель он приобрёл на свой доход.

Аким Евскич встал из-за стола, подошёл к окну, распахнул створки. Теплый летний вечер манил и звал... куда? Провел рукой по разгорячённому лбу. И это всё с ним? Жар поднимался изнутри, стучал потоками крови в висках, воображение рисовало контуры прекрасного женского тела. Он опёрся рукой о подоконник и подумал: "А что если приватно, ночью проникнуть к ней... Боже правый, но ведь тогда к Натали в спальню..."

- Аким Евсеич, ставни закрывать, али как? - Под окном стоял истопник, ввиду летнего безделья на все руки мастер.

- Ты... иди пока... иди...

- Погодить что ли?

- Уф! - выдохнул Аким Евсеич. - Душно. Пусть это окно будет открыто.

-Я бы поостерёгся. Мало ли?

- Сам говаривАл, ежели вампир из гроба может восстать, то ставни ему не помеха. Да и третий год уж как не бесчинствует. - И подумал, что всё это время молодая, красивая дочь держит строгий траур! Хорошо ли это? Ему уж и не первой молодости, а как же хочется ласки и тепла! Каково-то ей?

- Пусть ставни остаются открытыми, а створки я потом сам затворю.

Но, слава Богу, до завершения траура времени всего ничего осталось. Значит, надобно позаботится о первом выходе Натали в свет. Однако нахлынувшие чувства не давали покоя и всё, о чём он брался думать, возвращалось к Марье Алексевне. Всем известно, что одевается она модно и со вкусом. Значит, Натали вполне прилично обратится к ней. Да, да! Можно обратиться к Марье Алексевне! Сон пришёл незаметно, больше похожий на грёзы наяву. То в ночной темноте ему чудился шорох женского пеньюара и он почти физически ощущал прикосновение губ, рук. Дыхание его стало прерывистым и жарким. А проснувшись, и осознав, что это только сон, мечтанье, как же не хотел расставаться с этим сладостным чувством!

Утром всё виделось совсем не так просто, как думалось ночью. Во-первых, он не мог один посетить Марью Алексевну в её доме. Ведь и он, и она одиноки, и такой визит может бросить на неё тень. Во-вторых, что если он получит бесповоротный отказ? От одной этой мысли Аким Евсеич вскочил со стула. И вдруг он решился! На четвертинке бумаги набросал пару строк. Вечером, прогуливаясь по бульвару, он непременно встретит Марью Алексевну и приветствуя её незаметно вложит в руку записку. А там...