Жизнь и приключения вдовы вампира (СИ)

— А я-то, я-то — опять вклинилась в разговор Марфа, — халат Кузьмы Федотыча узнала. Правда теперь он тоже местами истлел, но я помню, как-то, когда он, Кузьма Федотыч, значит, жив был, бельё ему стирала, и халат тот на нём собственными глазами видела. — Заметив, что господа вроде решили её перебить, замотала головой: — Нет, нет! Никак не обозналась. Больно приметный: красный бархатный с золотыми драконами.

Пётр Алексеевич перелистал книгу, записи ровные аккуратные. Тверёзой рукой писано, никак не спьяну. Быть такого не могло. Но записи-то вот они, есть! Значит и люди… были. Следом другие страдальцы вписаны. Документ официальный, книга регистрации прошнурована, листы пронумерованы, печатью заверена! Так что по документам выходило, что три покойника пришли, помылись и… вернулись на кладбище?

— Бред! — Промокнул выступивший на лбу пот городской голова. Верить во всё это или не верить — это вопрос второй. А сейчас надо было как-то выкрутиться перед знатными гостями. И Пётр Алексеевич взял себя в руки:

— Вот видите, как в наших краях злостный вампир бесчинствует? — Озабоченным голосом хозяина города прокомментировал сей факт Пётр Алексеевич. — Есть что приезжим людям показать, чтобы душа в пятки ушла. Где ещё подобное случается? — Хорохорился городской голова, а в душу мерзкий осадочек из суеверного страха червём могильным впился.

Старший граф Немиров, несмотря на преклонный возраст, юрким живчиком оббежал ночлежку, остановившись перед обустраивающимися мужиками. Сопровождавшая толпа протиснулась следом через двери. И только Михаил Михайлович явно тяготился этой экскурсией, он лениво шёл следом. А дядюшка его поздоровался с мужиками и спросил, не особо чинясь: что им известно о ночевавших тут покойничках? Рассказывать мужики кинулись наперебой, поскольку ничего более удивительного в жизни не видали. Наконец терпение у Михаила Михайловича лопнуло:

— Дядюшка, милый дядюшка, у нас на сегодня ещё множество дел намечено. Может быть, перенесём более подробную беседу на другой день? — И аккуратно оттеснил Михаила Николаевича к выходу.

По дороге назад граф Михаил Николаевич всё ерзал на сиденье в карете, будто что-то мешало. И, наконец, не вытерпев, повернувшись к племяннику, высказался:

— Ты доходные дома видел?

— Да, для такого городка… откуда только гости берутся?

— Вот! Вот, вот! Я и то думаю, чего это городской голова взялся убеждать нас, что тут запросто так покойнички с кладбища прийти в ночлежку или ещё куда, могут? А он не так прост, как казаться желает! Интересно, кто строительством заправляет? Хваткий, однако, человек должен быть!

— Ну да, едут люди посмотреть на все эти страсти, а местным доход. Но нам-то что за дело? — удивился Михаил Михайлович.

— Нам-то? Да пока никакого. Но, думаю, надо забирать этот чудный бриллиант из этого сумасшедшего дома. А тот факт, что вдова она, не девица… да… не желателен, конечно. Но прецедент в нашем роду был. Бабка моя, царствие ей небесное, хоть и под венцом до деда не стояла, но отбил он её у… э… очень, очень… высокородного господина. И скрыть этот факт не удалось. Так вот и ты, не вздумай прятать прошлое Натальюшки… кхе, кхе… А то найдутся люди, всунут нос, пляши потом под их дудку. Прошлым её поражать общество должно, тогда даже польза будет. Пусть опасаются, как ни крутись: вампир, он есть вампир! Да ещё подлинно из умершего восставший! Кхе-кхе!

Михаил Михайлович с удивлением взглянул на дядю, уж больно по-родственному, по-свойски прозвучало имя Натали. А характер у старшего Немирова был тот ещё! Чем взяла она его? Одному Богу известно. Но младший Немиров понял, что одобрение дядюшки получено.

Акима Евсеича у поезда встречала карета графа Сташено-Дагомышского, которая и доставила его прямо во дворец. А там, на входе учтивый слуга, забрав у него саквояж, пояснил, что специально для него приготовлена комната и сам Кирилл Романович ожидает его в своём кабинете.

— О-о-о! Аким Евсеич! — граф светился каким-то радостным внутренним светом. — У меня такая новость, которую я пока не сообщаю даже самым близким людям. А вот вам, — граф вытащил большой батистовый платок и промокнул бисеринки пота на лбу. — А вот вам сообщу. — Он улыбнулся счастливой и даже немного глупой, как показалось Акиму Евсеичу, улыбкой.

«Что за странная личность? И жаль его, и видеть невыносимо. Раздражает все: и потный лоб, и огромный платок, и дурацое лицо счастливчика». — Так думал Аким Евсеич, но внешне вежливо раскланялся и пояснил, что у его дочери в эти дни судьба вершиться, поэтому он желал бы поскорее покончить с делами и вернуться в Бирючинск.

— Моя жена ждёт ребёнка, — наклонившись к самому уху Акима Евсеича, прошептал граф. Не удержавшись, Аким Евсеич непроизвольно отстранился, но тут же сделал удивлённый вид:

— Да?