Жизнь и Путь

Святыню Богини Умы в Великом Храме каждый день мыли смесью молока, воды, куркумного порошка, сахара, бананов и других ингредиентов, и Мауни обычно ежедневно брал стакан такого странного варева для молодого Свами. Тот быстро проглатывал его, равнодушный к запаху, и это было все питание, что он получал. Через некоторое время храмовый священник заметил подобное и распорядился, чтобы отныне чистое молоко поставлялось Мауни для передачи Брахмане Свами.

Прошло несколько недель, и Брахмана Свами перебрался в храмовый сад, полный высоких кустов олеандра, достигавших порой десяти — двенадцати футов высоты. Он даже передвигался в трансе, ибо при пробуждении к этому миру иногда обнаруживал себя под каким-то другим кустом, не помня, как там очутился. Он шел затем к помещению, где стоял храмовый транспорт, на котором по святым дням возили в процессии кумиры богов. Здесь тоже он по временам пробуждался к миру, находя свое тело в другом месте, без повреждений, хотя и неосознанно, избежав различных препятствий на пути.

После этого он сидел некоторое время под деревом рядом с дорогой, идущей вокруг территории храма внутри её внешней стены и используемой для храмовых процессий. Он оставался какое-то время здесь и у святыни Мангай Пиллайяр [36]. Ежегодно большие массы паломников скапливались в Тируваннамалае на празднество Картикай, приходящееся на ноябрь или декабрь, когда на вершине Аруначалы зажигается сигнальный огонь в знак появления Шивы как столба света, описываемого нами далее в главе 6, а в этот год многие приходили неотрывно смотреть на юного Свами или упасть ниц перед ним. Именно в это время у него появился первый постоянный почитатель. Удданди Найянар был поглощен духовными занятиями, но не получал от них внутреннего Мира. Увидев молодого Свами, погруженного в беспрестанное самадхи и, казалось, не обращающего внимания на тело, он почувствовал, что здесь была Реализация и что благодаря Свами он найдет Мир. Поэтому он был счастлив служить Свами, но мог сделать немногое. Найянар близко не подпускал толпы праздных наблюдателей и останавливал мальчишечьи преследования. Большую часть времени он проводил рецитируя (повторяя) тамильские работы, излагающие высочайшую доктрину адвайты (недвойственности). Получение упадеши, духовного наставления, от Свами было его самой большой надеждой, но Свами никогда не разговаривал с ним, а сам он не осмеливался заговорить первым и помешать молчанию Свами.

Около этого времени некий Аннамалай Тамбиран проходил мимо дерева юного Свами. Он был так поражен безмятежной красотой сидящего в уединении Свами, не затрагиваемого заботой и мыслью, что простерся перед ним, и после этого ежедневно приходил поклониться Свами. Тамбиран был садху, который обычно ходил по городу с несколькими спутниками, распевал песни преданности. На полученную милостыню он кормил бедных и совершал за городом пуджу у гробницы своего Адина Гуру (основателя линии его Гуру).

Через некоторое время ему пришла в голову мысль, что юного Свами будут меньше беспокоить в Гурумуртаме, как называли эту святыню, а также, поскольку стоял прохладный сезон, такое место окажется более уютным. Тамбиран не решался предложить это и сначала обсудил вопрос с Найянаром, поскольку никто из них еще не говорил со Свами. В конце концов он набрался мужества сделать предложение. Свами согласился и в феврале 1897 года, менее чем через полгода после своего прибытия в Тируваннамалай, ушел с Тамбираном в Гурумуртам.

Когда он прибыл туда, образ его жизни не изменился. Пол внутри святыни кишел муравьями, но Свами, казалось, не обращал внимания на их ползание по нему и укусы. Через некоторое время в одном из углов ему поставили табурет для сидения, а ноги погрузили в воду, чтобы защитить от муравьев, но даже тогда он опирался спиной о стену, создавая мостик для них. От такого постоянного сидения спина оставляла неизменный отпечаток на стене.

Паломники и туристы начали скапливаться у Гурумуртама, и многие падали ниц перед Свами, одни — с молитвами о благах, другие — из чистого благоговения. Толпа стала такой, что было невозможно поставить бамбуковую ограду вокруг его сиденья, защищающую Свами, по крайней мере, от прикосновения кого-то из собравшихся.

Сначала Тамбиран поставлял немного еды, что была необходима, от предлагаемой в святыне его Гуру, но вскоре покинул Тируваннамалай. Он сказал Найянару о своем возвращении обратно через неделю, но обстоятельства так сложились, что отсутствовал больше года. Несколькими неделями позднее Найянар тоже должен был уйти к своему матху (частному храму, или святыне), и Свами остался без слуги. С пищей трудностей не было — фактически к этому времени там было несколько поклонников, желавших регулярно приносить еду. Более настоятельная потребность состояла в том, чтобы не подпускать толпы праздных наблюдателей и посетителей.