Жизнь и Путь

В мае 1898 года, после чуть более годичного пребывания в Гурумуртаме, Свами перебрался в манговый фруктовый сад по соседству. Его владелец, Венкатарама Найкер, предложил это Паланисвами, поскольку сад мог закрываться и предоставить большее уединение. Свами и Паланисвами, каждый занял там по отдельному сторожевому домику, а хозяин дал садовнику строгое предписание никого не впускать без разрешения Паланисвами.

Он оставался в манговом саду около шести месяцев и именно здесь начал накапливать обширную эрудицию, которой впоследствии обладал. Характерно, что этот процесс не мотивировался желанием учености, а был в чистом виде помощью почитателю. Паланисвами обычно приносил себе для изучения работы по духовной философии, но книги, что удавалось достать, были только на тамили, языке, который он знал очень мало, и это заставляло его безмерно много работать. Видя, как он бьется, Свами брал эти книги, прочитывал от корки до корки и давал ему краткие обзоры сути их учения. Предшествующее духовное знание позволило понимать изложенное в них с одного взгляда, а его удивительная память удерживала воспринятое при чтении, так что он стал эрудитом почти без усилия. Точно так же Свами впоследствии обучился санскриту, телугу и малаялам, читая приносимые ему книги на этих языках и отвечая на вопросы, поставленные на них.

Глава 5 Вопрос возвращения

Когда юный Венкатараман покинул дом, это явилось полной неожиданностью для семьи. Несмотря на его изменившееся поведение и семейную судьбу, никто не предчувствовал ухода. Поиски и расспросы ни к чему не привели. Его мать, находившаяся в то время у родственников в Манамадурае, страдала больше, чем кто-либо из них. Она заклинала своих деверей, Суббайяра и Неллиаппияра, уйти и искать, пока не найдут. Прошел слух, что Венкатараман присоединился к театральной труппе, исполнявшей традиционные религиозные драмы в Тривандруме. Неллиаппияр немедленно отправился туда и навел справки среди различных драматических ансамблей, но, конечно, без результата. Тем не менее Алагамма отказалась признать неудачу и настояла, чтобы он отправился вторично, взяв ее с собой. В Тривандруме она действительно видела юношу того же, что и Венкатараман, возраста и роста, с похожими волосами, который отвернулся от нее и ушел. Внутренне убежденная, что это был ее Венкатараман и что он уклонился от встречи, она вернулась домой удрученной.

Суббайяр, дядя, у которого Венкатараман жил в Мадурае, умер в августе 1898 года. Неллиаппияр и его семья участвовали в похоронах, и именно здесь они получили первое известие об исчезнувшем Венкатарамане. Молодой человек, сопровождавший церемонию, рассказал, что при недавнем посещении матха (частного храма) в Мадурае он слушал некоего Аннамалая Тамбирана, с большой почтительностью говорившего об юном Свами из Тируваннамалая. Услышав, что этот Свами прибыл из Тиручули, он расспросил о деталях и узнал, что его имя Венкатараман. «Должно быть, это ваш Венкатараман, и он сейчас — почитаемый Свами», — заключил рассказчик.

Неллиаппияр был адвокатом, практикующим в Манамадурае. Узнав эти новости, он сразу отправился с другом в Тируваннамалай для проверки. Они нашли дорогу к Свами, но тот уже пребывал в манговом саду, владелец которого, Венкатарама Найкер, отказался впустить их: «Он — мауни (принявший обет молчания); зачем же входить и беспокоить его?» Даже когда прибывшие сослались на свое родство, самое большее, что было им позволено, так это послать записку. Неллиаппияр написал на листе бумаги, принесенном с собой: «Неллиаппияр, адвокат из Манамадурая, хочет видеть Вас».

Свами показал уже сочетание острого восприятия мирских дел с полной непривязанностью к ним, которое характеризовало его позже и удивляло столь многих почитателей. Он заметил, что бумага с текстом записки относилась к департаменту Регистрации, а на ее обороте был какой-то служебный материал, подписанный его старшим братом, Нагасвами, из которого и сделал вывод: Нагасвами стал служащим этого департамента. Точно так же как и в последующие годы, он перевернул письмо и, прежде чем вскрыть, рассмотрел адрес на нем и почтовую марку.

Он разрешил посетителям войти, но, когда те зашли, сидел отчужденно и молчаливо, без следа интереса, проявленного при изучении записки. Любой знак интереса только поддержал бы пустую надежду на его возвращение. Неллиаппияр был глубоко тронут, увидев Свами в таком состоянии — нечесанного, немытого, со спутанными волосами и длинными ногтями. Считая его мауни, Неллиаппияр обратился к Паланисвами и Найкеру, объясняя, что получил огромное удовольствие, обнаружив одного из членов своей семьи достигшим столь высокого состояния, но и земные блага не следует игнорировать.