Жизнь и реформы

Это вновь вернуло нас к международным делам. Солидаризировался с мнением, что у определенных сил могло появиться искушение использовать переходный этап, чтобы попытаться изменить соотношение сил, причем в целях, сходных с целями «холодной войны». Развязку в Персидском заливе некоторые попытались использовать отнюдь не на пользу новым международным отношениям. Я не мог отделаться от ощущения, что западные партнеры дальше разговоров о необходимости форсирования работы по созданию общеевропейских механизмов, предусмотренных Парижской хартией, не идут, выжидают. Рассказал о состоявшейся незадолго перед тем встрече с Колем в Киеве, обсуждении на ней ситуации в Югославии и в этой связи о соотношении принципов Парижской хартии и тех ее пунктов, которые касаются прав меньшинств. Тогда я сказал: настало время поднять вопрос об угрозе любого сепаратизма и националистического экстремизма в Европе.

Поделился с Гонсалесом своими размышлениями по поводу предстоявшей в Лондоне встречи с «семеркой», подчеркнув: без серьезных глубоких перемен в экономическом сотрудничестве политический диалог будет обречен на медленное удушение.

Фелипе воспринял все сказанное с пониманием. Откровенно поделился своими мыслями и тревогами.

— Исходной точкой нашего размышления с позиций международного сообщества, — сказал он, — является ясное осознание того, что Советский Союз, как бы он ни назывался, нам абсолютно необходим. Нам нужен Союз прежде всего как демократическое государство, и чтобы оно было сильным, а помимо демократии это недостижимо. Нам нужен Союз, где были бы решены территориальные проблемы и создана эффективная экономика, то есть четко определено движение в сторону создания смешанной экономики.

При этом Гонсалес весьма критически отозвался о рекомендациях гарвардских профессоров.

— При всем моем уважении к их авторитету, — отметил он, — я как политик предпочитаю больше доверять интуиции и здравому смыслу обычного главы семейства. Такую предельно централизованную экономическую систему, как ваша, невозможно изменить ни за 500 дней, ни даже в более длительные сроки. У вас идет процесс реформ, не описанный ни в одном учебнике. Адекватной теории для ваших конкретных условий нет и, думаю, быть не может.

Гонсалес высказал мнение, что нам легче пройти через фазу перехода за счет таких форм экономической организации, которые получили название «государственный капитализм». Именно государственный капитализм, считал он, может служить связующим звеном при переходе от засилья государственной собственности к нормальному рынку. Это тем более необходимо, что нельзя даже в условиях глубоких реформ допустить развала производящих отраслей. Нужно сохранить дееспособность общества, а это возможно путем мобилизации всех возможных ресурсов.

— Не следует, — откровенно сказал он мне, — возлагать чрезмерные надежды на внешние ресурсы. Во всяком случае, чтобы обеспечить приток зарубежных инвестиций, необходима особая внутренняя решимость самого Советского Союза. Положительное решение проблемы сохранения Союза позволило бы оказаться в выигрыше всем республикам. Те, кто полагает, что союзные структуры только мешают их благополучию, — уверенно заявил Гонсалес, — ошибаются, и жизнь, — провидчески заключил он, — неизбежно докажет это.

Скептически оценил Гонсалес возможности «семерки» и ЕС как-то компенсировать центробежные тенденции в Союзе. Очень критически отозвался о рекомендациях МВФ, сравнив его с врачом, который предлагает больному пациенту пробежать марафон, прежде чем начать лечение. Но если можно выдержать этот марафон, зачем лечение?

Поэтому, заключил Фелипе, встреча в Лондоне будет для нас нелегкой. Он высказал свой прогноз: ее результат не будет негативным, но не настолько позитивным, как того хотелось бы нам. И выразил надежду, что «семерка» даст ясный сигнал доверия политическим и экономическим переменам в Советском Союзе, подтвердит свою заинтересованность в сохранении единого Союза. Это, по его словам, уже было бы достаточным позитивным результатом.

На следующий день за завтраком Фелипе по своей инициативе поделился впечатлениями о встрече с Ельциным. Беседа с Президентом России утвердила Гонсалеса в том, что ключ к решению наших внутренних проблем лежит в политической области.

— Я как никогда остро, — сказал он, — ощутил правоту вашего настойчивого стремления быстрейшим образом заключить Союзный договор.

Поглощенные целиком размышлениями о ситуации в СССР, мы забыли, что находимся «за завтраком». Тревога не покидала нас. Глубоко переживали, слушая нас, иногда включаясь в беседу, Кармен и Раиса Максимовна.

Шел июль 1991 года.

В конце октября 1991 года я был в Мадриде в качестве сопредседателя Международной конференции по Ближнему Востоку.