Жизнь и реформы

Начал я с того, что стал убеждать их представителей в необходимости ориентироваться на мирное урегулирование, а не конфронтацию с Израилем. Ясно давал понять, что мы не настроены и далее рассматривать Ближний Восток как поле схватки с американцами. Подчеркивал неприемлемость военных авантюр и иных провоцирующих действий. Из беседы 28 мая 1986 года с вице-президентом Сирии А.Х.Хаддамом: «Нельзя доводить дело на Ближнем Востоке до возникновения новой войны…» Хаддаму я рекомендовал подумать о таком варианте: «Почему бы сирийскому руководству не взять на себя инициативу организации трехсторонней сирийско-иордано-палестинской встречи и не выдвинуть там согласованные предложения по урегулированию на Ближнем Востоке?»

Надо сказать, что первоначальная реакция сирийцев была не очень ободряющая. Они, хотя и не отрицали в принципе возможности выхода на переговоры, даже заявляли о своей готовности к ним, все-таки упирали на то, что прежде всего хотели бы достичь так называемого стратегического равенства с Израилем. Правда, Хаддам всегда подчеркивал, что Сирия исходит из недопустимости вооруженного конфликта.

Разговор на эту тему я продолжил с Президентом Сирии Хафезом Асадом 24 апреля 1987 года. Мой основной тезис: «Справедливое и прочное урегулирование ближневосточного конфликта мы видим не на военном, а на политическом пути. Любые военные действия и авантюры чреваты самыми опасными последствиями как для района Ближнего Востока, так и для мира в целом. Временной лимит для локальных конфликтов явно на исходе. Именно поэтому мы считаем, что политический путь является стратегическим направлением решения ближневосточных проблем».

Мы сознательно делали акцент на диалог с правительством Сирии. В советском руководстве исходили из того, что положение этой страны в арабском мире и авторитет ее лидера позволяют ей взять на себя инициативу в повороте арабов к мирному урегулированию, в формировании единой арабской политики. Но на проблему арабского единства мы уже смотрели в контексте нашей новой внешней политики. Если раньше единство арабов ими мыслилось как инструмент борьбы против Израиля и его американских покровителей, то теперь мы стремились к тому, чтобы эта идея получила неконфронтационную ориентацию, — к выработке более или менее единого подхода арабских стран, необходимого для урегулирования конфликта с Израилем. Нужно было сформировать нечто вроде коллективной ответственности. «Речь идет о единстве действий арабов, — говорил я Асаду, — с учетом необходимости урегулирования ближневосточного конфликта».

Вскоре мы стали задумываться и над проблемой «материальных импульсов», стимулировавших военное противостояние на Ближнем Востоке. Примерно в конце 50-х — начале 60-х годов массивные поставки на Ближний Восток современного или близкого к современному оружия стали постоянным моментом и нашей, и американской политики. С 1986 года мы постепенно стали вносить коррективы, ограничивая шаг за шагом поставки оружия, но так, чтобы особенно не обидеть дружественные арабские страны. Кстати, к этому подталкивали нас и финансовые соображения. Эти вопросы занимали все большее место, особенно в контактах с представителями Сирии, поскольку именно они настаивали на постоянном увеличении и модернизации поставляемого оружия. От нас ждали и прямо-таки требовали, чтобы мы в своих поставках по количеству и качеству оружия шли «нос в нос» с США. На майской 1986 года встрече с Хаддамом мною было сказано:

— Вы знаете, кое у кого из наших друзей в развивающихся странах есть тенденция искать решение всех вопросов только с помощью оружия. Наш подход строится на том, что в ракетно-ядерный век надо ориентироваться на политические методы. Политический потенциал должен использоваться широко и с полной отдачей.

Более того, внимание сирийской стороны было обращено на то, что поставки оружия на Ближний Восток могут стать препятствием на пути урегулирования конфликта.

Известно, что в арабо-израильском конфликте ключевая проблема — палестинская. В том, что палестинский фактор не был задействован, коренилась едва ли не основная причина провала всех попыток американцев реализовать свои планы урегулирования на Ближнем Востоке. Но включить этот фактор, существенно повлиять на позицию палестинцев можно было лишь при наличии единой позиции внутри самой ООП, причем такой, которая предусматривала бы мирный путь и признание государства Израиль. Здесь решающее значение имела позиция Арафата. Из своих встреч с ним и поступавшей информации я вынес впечатление, что это — деятель сравнительно умеренной ориентации, сознающий реальные возможности палестинского движения. Но эту ориентацию можно было реализовать лишь в случае поддержки со стороны арабских государств. А среди них существовало соперничество за влияние на палестинцев.