Жизнь и смерть Бобби Z

Он взял латте, «Экономиста» и уселся на воздухе около кафе, но не смог сосредоточиться на мыслях о будущем евродоллара – долларовых депозитов, размещенных в банках за пределами США.

Если Бобби вернется, размышлял он, если случайные элементы Вселенной выстроятся в определенном порядке и пророчество Полного Улета в кои-то веки сбудется, тогда придется задуматься над некоторыми интересными и неудобными вопросами.

Например, почему Бобби не вышел с ним на связь? По факсу, через компьютер, через посредника-посланца, пусть даже через этого ветхозаветного балбеса, бродящего по дорожкам Дана-Пойнт?

Может быть, Бобби-вундеркинд почуял неладное? Сообразил, что он и Монах – точно король Ричард и принц Джон?[35] Если Зет вернулся, рассуждал Монах, то где же он?

И что, скажите на милость, с ним делать?

23

Джонсон решил, что Бобби Зет залег на дно.

Или заблудился среди кустарника, и тогда через день-другой они найдут его мертвым. Брайана это, может, и взбесит, но ему самому все равно, потому что раскатывать по пустыне, наблюдая, как Рохас и его товарищи принюхиваются точно псы, Джонсону порядком надоело.

Они нашли его следы на склоне скалы и не стали спускаться вниз, чтобы поглядеть, что осталось от идиотов, которые сорвались в пропасть на «хамви». К тому же Рохас, пусть он и был пьян вусмерть, сообщил Джонсону, что белый человек, которого они ищут, не слетел с обрыва вместе с мотоциклом. Он пошел на запад с мальчиком, и потом следы мальчика исчезли.

И не надо было, черт возьми, быть индейцем, чтобы посмотреть на следы и сообразить, что мужчина поднял мальчика и понес. Отпечатки ног в песке стали гораздо глубже.

Итак, Бобби Зет в пути, но движется он куда медленнее, чем должен бы, так что Джонсон велел Рохасу и компании шагать поживее, а сам последовал за ними, то пешком, то верхом.

Пускай Рохас догонит его, пускай точно узнает, где он, а тогда уж будем решать, как, черт побери, его взять.

Старому мексу он нужен живым.

И вот они идут по его следам – на запад, через равнины, и потом – к подножию гор, и потом – вверх, в каньон, и индейцы воодушевляются, потому что чувствуют: жертва замедляет ход. Джонсон наблюдает, как они суетятся впереди: ну чисто псы.

Рохас обследует стенку каньона, останавливается, идет назад, и Джонсон, воспользовавшись моментом, пока индейцы совещаются, снимает темные очки и протирает стекла поло́й рубашки. Он снова надевает очки – как раз чтобы увидеть, как один из индейцев падает словно подстреленный. То есть действительно подстреленный.

Черт, думает Джонсон, я забыл о пропавшей винтовке.

Ему интересно, где этот гребаный пляжный наркодилер научился так стрелять, и, хотя сам Джонсон находится скорее всего вне зоны досягаемости пуль, он все-таки соскальзывает с лошади и находит камень, за которым можно спрятаться.

Черт, думает Джонсон, глядя, как Рохас и другие индейцы разбегаются в поисках укрытия, вот и все достижения этого долгого дня.

24

– Это настоящее ружье, да? – спросил Кит.

– Понарошечное, – ответил Тим. Его немного беспокоило то, что творится внизу, на дне каньона. Один из следопытов свалился, трое других залегли за камнями.

– Настоящее, – настаивал Кит. – Тот человек упал, когда ты выстрелил.

– Такие правила. И вообще я тебе сказал не подглядывать.

– У него на ноге что – кровь?

– Красная краска. Теперь давай-ка назад и ложись. Не хочу, чтобы плохие мутанты знали, где мы.

Он и правда сын Бобби Зета: ничего не боится, думал Тим, глядя, как паренек заползает в заднюю часть пещеры. И это хорошо, потому что Тиму надо сосредоточиться.

На раненом. Который сейчас должен заорать, зовя на помощь, – в том-то и была идея. Снять одного, а потом прикончить других, когда они придут на помощь.

Таковы условия игры.

Но там, внизу, лежит очень стойкий ублюдок: зубами оторвал кусок штанины и накладывает себе жгут.

Смышленый стойкий ублюдок, и никто к нему не идет.

Видно, они поняли условия игры.

А у Тима не хватает милосердия всадить пулю ему в голову. Это кажется бессмысленным, и потом, раненый вообще лучше, чем мертвый. Все равно им придется что-то с ним делать.

– Не подходи, – предупредил он мальчика.

– Не подхожу, не подхожу.

Но они не стреляют, размышлял Тим. Хотя для них это был бы вариант: начать палить по пещере, а в это время один выбежит и оттащит приятеля.

Разве что они пока не поняли, откуда по ним стреляли, может, и так.

Или они уже в зарослях, ищут обходной путь.

Тоже может быть.

Плохие мутанты.

Почему, черт их дери, они хотят меня убить? – с некоторой обидой подумал Тим. Почему меня вечно ставят в такое положение?

– Зачем спрашивать «зачем», – вслух произнес он и, задержав дыхание, навел перекрестье прицела на голову упавшего.

25

У парня есть слабина, решил Джонсон.

Он уже должен был понять, что никто из нас не собирается рисковать своей шкурой, вылезать и помогать этому старому индейцу, так что теперь лучше всего было бы благополучно уложить раненого, чтобы потом о нем не беспокоиться.

Но выстрела нет.

У парня есть слабина.