Жизнь и смерть на Восточном фронте. Взгляд со стороны противника

Биндер наметил задачу, которую предстояло выполнять батальону. Загнутый левый фланг дивизии надо было прикрыть с севера. Корпус, или вернее то, что от него оставалось, должен был отходить с боями на запад, но без всякой связи с соседями. По его словам, главной проблемой оставалось отсутствие связи с группой армий «Север», где ширина разрыва достигала 55 километров. Предполагалось, что в зависимости от обстановки командование дивизии будет направлять к нам штурмовые орудия. Батальону придавался огневой взвод 14-й батареи противотанковых орудий, и он должен был получить автомобили из штаба 472-го полка, а также из тыловых частей. За этим последовала личная беседа. Биндер был родом из Швабии. С 1938 г. он служил в горнострелковой части в Инсбруке. Узнав, что я австриец, он заговорил о Тироле. Было заметно, что Биндер, человек крепкого телосложения, с гладкими черными волосами и карими глазами, отличался высоким интеллектом. Это соответствовало моему представлению об офицере Генерального штаба. На его бриджах были нашиты ярко-красные лампасы с двумя широкими белыми полосами, признак принадлежности к Генеральному штабу.

Следующей остановкой на нашем пути был Каварскас. Этот маленький городок был расположен на левом фланге дивизии. Я снова был батальонным адъютантом. Штаб батальона я разместил в скромном сельском доме бывшего литовского министра. Судя по всему, он был покинут жильцами совсем недавно. В библиотеке, наряду с книгами на иностранных языках, я обнаружил визитные карточки министров, дипломатов и коммерсантов из нескольких стран. Это были реликвии того времени, когда Литва являлась независимой республикой и еще не была присоединена к Советскому Союзу.

Поскольку нам удалось на время сдержать натиск противника, то вместе с капитаном Шнейдером мы решили осмотреть городок. Мы зашли в католическую церковь и застали там священника, который пригласил нас на обед. Старый господин угостил нас блюдом из жесткой как подошва говядины и твердых как камень клецок в простом молочном соусе. Еду подавала приветливая, высохшая от старости, экономка. На наш вопрос, собирается ли он бежать, священник ответил изумленным «нет». Он сказал, что Бог будет, как и прежде, помогать ему и что он остается со своей паствой.

Во второй половине дня, в соответствии с распоряжением тыловой администрации, все достигшие призывного возраста мужчины должны были собраться для отправки в Германию. Это делалось с целью недопущения их призыва в Красную Армию наступавшими русскими. Со слезами на глазах к нам подошел старый священник, который угощал нас обедом. Рядом с ним была молодая женщина. Он попросил Шнейдера отпустить своего «органиста», который только что вступил с этой женщиной в брак. Хотя Шнейдер и не имел на это полномочий, он вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул головой в знак согласия. Священнику было позволено забрать этого «органиста», а женщине своего мужа. В брошенной аптеке нашлось, что взять с собой для нашего батальонного медика. Для меня более важной находкой было стоявшее в доме аптекаря пианино. Как жаждущий, припадающий к воде, я сидел за инструментом и играл, в первый раз за несколько месяцев.

На следующий день давление противника усилилось. Атаковали сибирские стрелки. Дом министра был оставлен, потом взят снова при поддержке штурмовых орудий. Ночью мы ушли из этого городка. Деревянные дома горели, подожженные артиллерийским огнем противника. В небо поднимались клубы дыма. На фоне темного неба ярко светились желтые и красные языки пламени. Когда я, взяв курс на запад, выезжал на мотоцикле из города, то, несмотря на теплый вечерний воздух, почувствовал озноб. Бедный старый священник не выходил у меня из головы.

В Каварскасе, в первый раз за четыре недели, мы получили почту. Письма от матери, отца и Гизелы, которые следили за сводками Верховного командования, были наполнены тревогой за мое благополучие. Отец выражал надежду, что я не остался в Витебске. Он читал о боях в этом городе и вокруг него. Благодаря своему опыту, полученному в Первую мировую войну, он умел читать между строк.

2-й батальон 472-го полка находился не в прямом подчинении дивизии, а в распоряжении командира 7-го полка майора фон Гарна. 21 июля мы получили приказ отбить у противника деревню Пагиряй, которая была занята русскими за день до этого. К нам прибыл сам командир полка, чтобы лично возглавить атаку. В ней приняли участие и наши боевые товарищи, три машины из 232-й бригады штурмовых орудий. Я присоединился к майору Гарну и отправился вместе с ним проводить подготовку к атаке. Потом подъехали штурмовые орудия, и батальон вышел из леса по расходящимся направлениям. Я вместе с Гарном передвигался на первом штурмовом орудии до тех пор, пока огонь из танковых пушек и стрелкового оружия противника не заставил нас спуститься на землю. Деревня была взята с ходу.