Жизнь и смерть величайшего биржевого спекулянта

"Я был поражен. Поскольку я потерял уверенность в себе, я не искал более глубоких, темных и умных мотивов, как я обычно это делаю. Я видел только поверхностное поведение, а не то, что за ним стояло. Я никогда не рассматривал тот факт, что если держать меня привязанным к клетке, я не буду одним из факторов, которые могли бы разрушить одну из самых больших распродаж акций за всю историю. Имущество сестры Чарльза, когда сделка была завершена, оценивалось больше чем в двести пятьдесят миллионов долларов".

"Я был потрясен. Я действовал, ведомый благодарностью к человеку, который, по моему мнению, поддержал меня, помог мне, и снова, как и в случае с Хлопковым Королем, я невольно оказался оружием в руках другого человека. Умнейший человек, блестящий человек, человек, который умел находить Ахиллесову пяту людей и использовать ее с выгодой для себя".

"Какой удар! Мой благодетель был больше уверен в моих способностях заключать сделки, чем я сам!"

"Но я не сердился на Чарльза. Он действовал, исходя из своих соображений. Его сестра была единственной наследницей имущества, и он чувствовал себя обязанным получить для нее как можно больше денег. Я был просто пешкой в игре более хитрого человека. Но что действительно волновало и расстраивало меня, так это то, что я упустил свой шанс при хорошей обстановке на рынке, где я мог бы возместить себе все свои убытки. Вместо этого я по-прежнему был по уши в долгах. Меня использовали, но я позволил себя использовать, потому что не следовал одному из своих собственных правил -заключать сделки в одиночку и только с помощью своего собственного счета.

"В тот вечер я убрался на своем столе, а затем пошел в офис Чарльза и самым спокойным голосом сказал: "Я больше не буду заключать у вас сделки!"

"Чарльз посмотрел мне в глаза и кивнул, выражение его лица не изменилось. Он знал, что я просчитал его игру. Когда я повернулся и направился к выходу, Чарльз сказал: "Мы будем по тебе скучать, Джей Эл".

"Это уж точно, Чарльз, это уж точно," - сказал я, закрывая за собой дверь.

"Сначала Перси, Хлопковый Король, а теперь Чарльз, мой мнимый благодетель. Когда же я, наконец, выучу урок?"

Ливермор выпил свой коктейль и заказал новый. Он посмотрел в глаза Эду Брэдли, одному из самых знаменитых игроков, когда-либо живших на земле, и улыбнулся: "Теперь твоя очередь, Эд. Ты услышал мою печальную историю. Расскажи мне свою".

Оба эти человека были знамениты своей молчаливой и тайной жизнью, но обоим было легко друг с другом.

"Хорошо, Джей Эл. Я расскажу тебе свою историю.

"Ты знаешь, я люблю лошадей, Джей Эл. Они - моя настоящая страсть. Не знаю, почему. Я полюбил лошадей, когда я поехал на запад, чтобы вылечиться от легкой формы туберкулеза. Я связался с теми необузданными и волосатыми ребятами, которые в те дни бродили по Западу, и стал скаутом в армии США. Бывало, я при любой возможности по крупному играл на бегах индейских пони, а затем я действительно стал владельцем ипподромов в Новом Орлеане и Флориде. Но любил я лошадей. На самом деле людской компании я предпочитаю лошадей, за исключением компании здесь присутствующих, Джей Эл. Я испытываю глубочайшее волнение, когда нахожусь на своей ферме в Кентукки: наблюдая за тем, как рождаются жеребята, и как у них проявляются семейные черты".

"Одним из моих первых великих кандидатов на участие в Дерби в Кентукки был Блу Ларкспер. Ты знаешь, я суеверен, Джей Эл, думаю, как и все игроки. Имена всех моих лошадей начинаются с "Б" - в честь моего первого великого скакуна — Бэд Ньюс[8], поскольку дурные вести, как известно, на крыльях летят! Но Блу Ларкспер выиграл шесть из семи бегов, когда ему было два года, и он являлся верным выигрышным фаворитом на дерби. Я поставил сто двадцать пять тысяч на его победу. Затем, перед бегами, в Черчил Донз пошли дожди. Дождь не прекращался часами. Я поговорил с тренером, и мы решили перековать Блу Ларкспера в специальные подковы для грязи".

"Начались бега. Ворота распахнулись и Блу Ларкспер .потерял подкову прямо за линией старта. Он поскользнулся и проехал почти по всему треку, почти упал, мог даже сломать ногу. В конце концов, он нашел опору и финишировал четвертым из двадцати одного".

"После бегов я пошел осмотреть коня и обнаружил, что ему не заменили подковы. У кузнеца были счеты с тренером, они не поделили какую-то женщину. Когда тренер велел кузнецу поменять подковы, тот сказал, что сделает это, но вместо этого он ускользнул через заднюю дверь Черчил Донз. Он мог убить Блу Ларкспера".

"Никогда не знаешь, что у людей на уме!" - Ливермор размышлял над историей, рассказанной ему Брэдли. В конце концов, он спросил. старого Индейского Скаута:- "Эд, что случилось с кузнецом?"

"А вот теперь, Джей Эл, вступают в силу ограничения на то, что я хочу рассказать, и эту историю никто никогда не устышит".

К 1910 году Ливер мор вернулся в Нью-Йорк с очень маленькой ставкой. Силы оставили долго державшийся бычий рынок, всех на Уолл-Стрит охватила апатия. Деятельность замерла, а рынок менялся по труднопредсказуемой раскачивающейся модели.