Жизнь и смерть величайшего биржевого спекулянта

Люди в полную силу хлынули на рынок. Механики, парикмахеры, сапожники, разносчики газет, домохозяйки и фермеры, все торговали ценными бумагами на 10-процентной марже. Для них было очевидно, что выиграть, на фондовом рынке было проще простого; инвестируй деньги и процветай. Это был новый период в истории, время, непохожее на прошлое, время бесконечного благоденствия с простой формулой: покупай акции и богатей. Фонды движутся в одном направлении

вверх, вверх и вверх. Это была новая эра вечного процветания

и, что еще важнее, в этой игре могли участвовать и маленькие люди.

Ливермор наблюдал за тем, как от неистовой подпитки капиталом растут цены, хорошие акции продаются в 30, 40, 50, 60 раз дороже, чем их годовой доход. Это были те самые бумаги, которые обычно продавались по ценам в 8-12 раз превышающим их годовой доход. Плюс, необузданные спекулятивные акции, подобные новым высокотехнологичным радио-компаниям. Это были ультрамодные, предпочитаемые активы.

Он также наблюдал за лидерами, акциями, которые вели рынок вверх. Он наблюдал за тем, как они застревали и корректировались, как им не удавалось достичь новых высот, как они откатывались назад, когда они сталкивались с волной распродаж, когда опытные биржевые торговцы вступали на рынок.

Осенью 1929 года Ливермор сидел в своем офисе и через большое окно наблюдал, как команда из шести ассистентов в наушниках отмечает на зеленой доске движение фондов. Символы звучали для него как музыка, но теперь это было неистовое крещендо, высшая точка в конце великой симфонии, годы, годы прекрасной музыки. Теперь конец войны был близок; темп нарастал, музыка выходила из-под контроля, находилась на грани безумия; аккорды звучали нестройно. Он вышел из офиса и часами сидел за своим длинным, сверкающим столом для совещаний из красного дерева. Он сидел в тишине, наблюдая за тем, как ассистенты двигались вдоль подмостков. По мере того, как он наблюдал, его решимость росла. Это был конец. Почти ежеминутно он заходил в свой личный кабинет и заключал сделку. Затем он говорил об операциях Гарри Эдгару Дашу, своему доверенному помощнику, который фиксировал сделку в журнале.

Часто в конце дня, как в игре, он наперегонки с Дашем производил расчеты по своему положению на рынке, подсчитывал точный баланс активов, с точностью до пенни. Ливермор в уме производил подсчеты и за секунды до того, как Даш уже собирался выкрикнуть ответ, выданный машиной, он поднимал руку и спокойно произносил цифру, цифру, которую он высчитал в уме. Даш просто кивал головой. Ливермор всегда был прав.

Затем разразилась буря.

Катаклизм обрушился со всей яростью, как только начались торги. В течение первых тридцати минут огромные

блоки акций - по 50000 акций "Крайслер", "Дженерал Электрик", "Интернэшнл Телефоун энд Телеграф" и "Стэндэрд Ойл" за раз - были выброшены на рынок зажиточными индивидами и организациями по ценам, которые ошеломили наблюдателей. "Эй Ти энд Ти", который достиг пика в 310 долларов за акцию в пьянящие летние дни бычьего рынка, в результате головокружительного падения рухнул вниз до 204 долларов. "Ю.Эс.Стил" проскользнул 190, 180, 170 и продолжал снижаться. "Ар Си Эй", бывший фаворит, со 110, не пользуясь спросом, скатился до 26. Некоторые брокеры потеряли самообладание и без нужды ликвидировали контракты своих клиентов, придав дополнительную силу спирали, идущей вниз. Другие сошли с ума. Наблюдатели смотрели в немом ужасе на то, как один трейдер как сумасшедший с криком выбежал из операционного зала биржи. Те, кто оставался среди кричащей, безумной толпы, приобрели затаившийся, испуганный вид загнанных зверей.

К полудню более 8 миллионов акций было продано, а торговый зал охватили неистовые скорости, когда все предыдущие торговые протоколы разлетелись вдребезги. Вскоре после этого члены контролирующей комиссии биржи созвали втайне совещание в тесном, прокуренном кабинете под операционным залом, и встревожено спорили о том, стоит ли полностью приостановить торги, пока не уляжется паника.

По новостным телеграфным линиям в то утро прошел ряд кратких срочных сообщений: "Федеральное резервное управление заседает в Вашингтоне с министром Меллоном. Кабинет созван на совещание. Президент Гувер совещается с министром торговли Ламонтом. Ведущие банкиры собрались в офисе Дж.П.Моргана-младшего, чтобы обсудить ухудшающуюся ситуацию". По мере того, как степень финансового краха становилась яснее - 15 миллиардов стоимости фондов растворились в воздухе, уничтожив сбережения инвесторов по всей стране — начало стремительно расти число человеческих жертв.

Бизнесмены, чьи компании обанкротились, переживали сердечные приступы. Разоренные спекулянты выбрасывались из окон гостиниц, или закрывали все окна и включали газ, или глотали яд, или просто пускали себе пулю в лоб. После них, обломками крушений плодов тяжелого труда всей жизни, мечтаний и фатальных иллюзий, оставались следующие записки: "Все пропало. Скажите ребятам, что я не могу вернуть им долг".