Жизнь и становление господина мага. Книга II - Юность

— А… что с твоим голосом? — спрашивает она.

— Я ведь уже ответил, — раздражение, откуда оно у меня? То есть… так естественно!

— Ты… прости, Вольф, я… я поняла, — отвечает ощутимо расстроенная девушка. — Ничего, главное — что ты восстановишься…

— Верно, — цепляюсь за возможную тему, как за спасательный круг. Почему-то общение стало даваться крайне трудно. Это последствия замедленного разума или смены моего состояния? Чёрт, нихрена не понятно! — Мне даже обещали, что я смогу увеличить источник магии! — сказал и лишь потом обругал себя. Хотел же держать это втайне ото всех!

— О, здорово, — улыбнулась, судя по голосу. — А… ты не покажешься сам, верно?

— Да… — тяжело вздыхаю. — Моё состояние, э-э… в общем, не хочу тебя расстраивать.

Она ведь уже видела Мерзость? Ага… замотанную в тряпки с ног до головы! Это не считается.

— Своими словами ты расстраиваешь меня сильнее, — перепады тона, нехорошо… Мордред, ощущаю себя так, будто бы умудрился довести её до слёз. Аж самому горько стало. — Вольф… у тебя всё хорошо?

— Сам на себя не похож, да? — хмыкаю, стараясь абстрагироваться. — Знаю. У меня проблемы, но они решаемые. Поверь мне. Всё будет хорошо.

Пора съезжать с темы.

— Я верю, — довольно произносит Фрида. — Но целый месяц… Я уже успела привыкнуть к нашему каждодневному общению, тренировкам и… — обнимашкам! Ха-ха! Я знаю, что прикосновения к девушке — жизненно необходимая вещь! Мало того, что приятная, так ещё и вызывает привыкание. — Может, хотя бы через Сквозное…

— Прости, — быстро произношу ей. — Это сегодня я, в качестве исключения, оказался дома. Далее буду лежать в палате. Мне запретили всё магическое из-за облучения… э-э… в общем, смогу лишь позже всё объяснить, хорошо?

— А… ладно… — Альтенбург была удивлена. Оно и понятно. Я начал мямлить, будто первоклассник у доски строгого учителя. И все попытки хоть как-то объясниться лишь делали ситуацию хуже.

— Пока! — заканчиваю я это общение и откладываю зеркало.

Фух… — протяжно выдыхаю. Но стоило лишь вспомнить, как я себя вёл…

— Кретин! — удар по столу превращает его в щепки и труху. — Сука… ещё и стол… Санни!

— Что угодно, гос… — на мгновение эльф прервался, но тут же продолжил, — …подин?

— Почини мебель, — указываю на стол. — И как ты меня узнал?

— Догадался, господин, — шевельнул он ушами и щелчком пальцев восстановив мебель. — Что-то ещё?

— Как догадался? — решил докопаться.

— Вы в комнате господина, пользуетесь его личными вещами, — кивает на Сквозное зеркало. — А также чувствуете себя как дома. Хозяин Эмерик и хозяйки Габриэла с Юлианной не допустили бы до подобного какого-то незнакомца. Кроме того, вы сразу же позвали меня для ремонта мебели. Значит, сами сделать это не можете. Очевидно, что проблема кроется в смене облика. Я бы сказал, что это проклятие.

— Прав во всём, кроме последнего, — буркнул в ответ. — Иди, я позову, если будешь нужен.

Домовик кивнул и пропал, а я растянулся прямо на полу. Тело привычно заняло позу с поджатыми под себя конечностями. Ха, старые привычки Мерзости. Она любила так сидеть.

— Какой же ты дурак, Вольф, — тихо посмеиваюсь. — Куда делось всё хладнокровие при общении с женщинами? Пусть и столь юными… Нет уж, однозначно нужно возвращать себя и создавать копии души, а потом закреплять окклюменцией собственную суть.

Не желаю каждый раз зависеть от состояния тела. Все эти гормоны и прочее… они у всех свои. У каждого также по разному работает мозг. Вот у Мерзости, например, совсем всё плохо.

«Хозяин…» — заскулила тварь.

— Ох, ты очень хорошая! — начинаю утешать фамильяра. — Но я желаю быть таким же, как был раньше.

А пока… — мысленно хмыкаю. Пора заняться окклюменцией.

Глава 47

21 октября 1938 года — 17 ноября 1938 года

Всего один шаг для человека и какой рывок для моего бедного тела!

— Лови его..! — Эмерик, Габриэла и Мерзость одновременно дёрнулись ко мне. Неучастной осталась лишь Юлианна. Эту змеюку я здорово довёл за время бытия в теле своей химеры. Но что поделать, ежели я неплохо так отупел в тот период времени? Не до уровня умственно отсталого, но по сравнению с собой нынешним — где-то рядом.

Боже, как же приятно предаваться окклюменции даже в такой момент! В момент своего грёбаного падения! Зато я могу рассмотреть каждую царапинку и пылинку на этом больничном полу… Здорово, верно?

Отец, заметив, что не успевает первым, замедлился, химера получила ментальный приказ остановиться и в итоге моё тело упало в руки матери.

— Поймала, — помогла она удержать равновесие.

— Хоть почистите меня, — произношу им, ощущая, как с меня стекают остатки зелий и разных укрепляющих растворов. — Сам могу, но… — шевелиться было непривычно, организм слегка атрофировался, хоть и самую малость, ибо лечили меня на совесть.

— Раз уж сказали: ещё две недели без магии, так держись, — решительно произнесла Юлианна, направив на меня палочку.