Жизнь и судьба Федора Соймонова

Покрасневшими от холода, негнущимися пальцами Петр развернул послание. Семен Абрамов писал о неспокойной обстановке в Гиляни, о тревожных слухах про восставших афганцев, о жестокостях османских янычар. И тогда Жилейка подал ему письмо визиря к Волынскому. Все так, как велел Артемий Петрович... Сие послание царь читал внимательнее. А по прочтении тут же послал в Астрахань за Волынским, за Апраксиным и за тайным советником графом Толстым... Передав багор стоящему рядом монаху, он, не скидая фартука, ушел в избу, поставленную тут же для защищения промышляющей братии от злого ветра, и сел там думать.

Опасаясь афганского нашествия Махмуда, объединившего разрозненные племена, разорения от узбеков, опустошивших Хоросан, набегов лезгин, турецких курдов, вторгшихся в Хамадан, и Максатского имама, разбойничавшего на побережье, рештский визирь молил от имени жителей Гиляни, «чтобы пришло русское войско и приняло их в защищение». Такую возможность упускать не следовало. И к тому времени, когда легкое суденышко привезло из Астрахани господ советников, решение в голове самодержца уже созрело. После краткого тайного совета решили послать в Гилянь два батальона пехоты под началом полковника Шипова.

— А морем воинство сие пущай доставит капитан-поручик Соймонов. Он те места знатно обыскивал и должен оныя на карту поставить.

На сем и разошлись. Дня два спустя вызвал генерал-адмирал граф Апраксин к себе капитан-поручика Соймонова и объявил царскую волю. «Почто в этакуто даль, к Решту, солдат везть? — думал Федор. — Да еще осенью...» Начиная с октября на Каспии дули жестокие норд-норд-осты, и экспедиция должна была быть трудной. Впрочем, хоть и подумал это про себя капитан-поручик, но вслух сказать не решился. Однако генерал-адмирал, казалось, прочитал его сомнения. Да, видно, и сам не больно-то понимал, как же это его боевому капитан-поручику назад в такую пору возвертаться? Пожевав сморщенным ртом, Апраксин добавил:

— А чево тебе далее делать, то тебе сам государь опосля, как изготовисси, инструкцию пришлет...

6

Время для экспедиции было, конечно, не лучшим. Но события, разворачивающиеся в Персии, неразбериха, восстания и междоусобицы местных властителей торопили. Уязвимы были южные и юго-восточные окраины России для набегов и нападений. Да и для торгово-экономических задач, лелеемых Петром относительно «учинения купечества в Индию» и роли России в качестве посредницы в связях между Европой и Востоком, нужны были торговые пункты в Прикаспии, нужны были удобные гавани на Каспийском море.

Закрутился капитан-поручик в вихре подготовки к походу. Непросто в осенние штормы по морю отвезти без малого тысячу людей, боящихся воды, за тысячу с лишним верст... Притом надо было взять с собою и припасу — сухари, амуницию...

Базой флотилии указан был остров — Четыре Бугра, верстах в шестидесяти от Астрахани на нагорной стороне. Издалека виднелись четыре его высокие круглые горы. Там стояла земляная крепость с казармами. Были в ней «магазейны провиантские сухопутные и морские, и артиллерийские». Была на Четырех Буграх и гавань для морских судов. Эти-то суда и доставляли Федору более всего хлопот. Худые, скорой постройки, неуклюжие посудины текли. Такелаж был гнил. Отдавая все внимание свое, всю любовь флоту балтийскому, Петр смотрел на каспийскую флотилию как на средство вспомогательное, временное. Воевать на синих просторах Хвалынского моря было не с кем. А торговый флот — дело купеческое.

В начале ноября прибежал поутру в дом посадской слободы, где обретался на постое капитан-поручик Соймонов, царев денщик.

— Его императорское величество, государь Петр Алексеевич, велит тебе прибыть к ему, не мешкая, счас же...

Не евши, не пивши поспешил Федор Иванович к губернаторским палатам.

Вошел, представился. В комнате накурено. За столом — царь, генерал-майор Дмитриев-Мамонов, Апраксин Федор Матвеевич. Бесформенным мешком громоздился на лавке у стены тучный граф Толстой, поблескивая сквозь прищур проницательными глазами. Тут же, как ни в чем не бывало, у стола — губернатор Волынский...

С правой руки от царя перед разостланной картой стоит незнакомый Федору человек, видать, звания простого. Говорит, запинаясь от робости перед столь высокими господами. Рассказывает про города, лежащие на западном берегу Каспийского моря, про Дербент и Баку, Шемаху и Решт. Соймонов заключил, что он из купцов, поскольку лучше всего тот знал обстановку с персидской торговлей.