Жизнь и судьба: Воспоминания

В середине 1960-х мы с огромным подъемом слушали лучшие заграничные записи Вагнера в доме известного философа, нашего друга, Эвальда Васильевича Ильенкова. Алексей Федорович в то время собирал материалы для исследований по творчеству одного из своих любимых композиторов [360].

В библиотеке Алексея Федоровича сохранились две интересные немецкие книги начала XX века. Одна — «Кольцо Нибелунга», где в тексте помечены все лейтмотивы и приложены нотные записи этих лейтмотивов, сопровождающих героев и их действия, как, например, мотивы судьбы, смерти, любви, прощания Вотана, мотив меча Зигфрида, Валькирий, копья Вотана и т. д. Интересно, что в эту книгу, уцелевшую после бомбежки 1941 года, когда погиб дом, где жил А. Ф. Лосев, оказались вложены между страниц листки с карандашными записями Алексея Федоровича. Среди этих записей есть одна, где говорится о великой борьбе Вагнера с механистическим миром. И здесь Вагнер стоит в одном ряду с Ницше и Достоевским.

Другая книга — Richard Wagners gesammelte Dichtungen (Hrsg. von Julius Kapp. Leipzig, 1914). Она, как и предыдущая, куплена Лосевым в Берлине. На ней по-немецки роспись A. Losseff,год, месяц и число (4 июля 1914 года). Оба издания Саше очень нравились. И они с Алексеем Федоровичем, можно сказать, радовались, как дети, когда Саша, глядя в Nolenbeispiele,называл тот или иной лейтмотив, а Лосев очень точно, артистично и даже с жестикуляцией его воспроизводил (особенно выразительны были лейтмотивы меча и копья — я и сейчас их вижу и слышу). У него ведь, как у скрипача, слух абсолютный, в гимназии он пел в церковном хоре, да и на концертах любил, глядя в ноты, следить за исполнением и про себя пропевал мелодию.

Как-то Саша пришел с известием, что букинисты продают на Арбате роскошное трехтомное издание 1912 года «Моей жизни» R Вагнера. Лосев тотчас же отправил его за этой книгой. Оказался великолепный именной экземпляр некоего Отгона Оттоновича Липпе. Так он и обрел свое новое место у нас в старинном шкафу вместе со всей вагнерианой.

Вот так же внимательно мы — Алексей Федорович, Саша и я — изучали клавир оперы Н. А. Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» (М., 1934), поскольку оперу слушали сначала в концертном исполнении, а потом, уже в 1973 году в Большом театре.

Объединяла Лосева и Сашу Михайлова и музыка Скрябина. Мы вместе слушали записи «Поэмы экстаза». Алексей Федорович рассказывал, как он слушал в молодости игру самого композитора, совсем непохожую на игру других исполнителей. Каждый раз он играл одну и ту же вещь как будто заново. Скрябин больше всего ценил игру своей первой жены Веры Ивановны Исакович, которая была лучшей пропагандисткой его творчества. Высоко ставил Скрябин игру Елены Александровны Бекман-Щербины. Сашу интересовали подробности исполнительского мастерства произведений Скрябина. Мы с Сашей узнавали от А. Ф. множество любопытных деталей. Особенно смешно было, когда Алексей Федорович с юмором повествовал об известном музыкальном критике Леониде Сабанееве, близком Скрябину, которому он часто приписывал свои собственные суждения, чуждые самому композитору. Сабанеев, оказывается, иной раз заранее писал критическую статью о том или ином концерте, и хотя часто случалось, что этот концерт отменяли, это нисколько не смущало критика. Как-то после всех наших общих скрябинских бесед и переживаний Саша принес и подарил Алексею Федоровичу прекрасно изданный толстый том «А. Скрябин. Письма» (М., 1965) с портретами, комментариями и подробными указателями.

В это же время Лосев работал над статьей «Ирония античная и романтическая» (1966). Поскольку Саше по его складу характера был близок Жан Поль (Рихтер), то Алексей Федорович и Саша обсуждали проблему иронического у немецких романтиков, и в том числе у Гофмана. В связи с этим Алексей Федорович вручил Саше двухтомник «Немецкая романтическая повесть» (Academia, 1935).

Вообще надо сказать, что Саша Михайлов был страстным любителем книг и очень ценил книжные дары, получаемые от Лосева. Так, однажды мы вместе с Сашей разбирали израненные бомбежкой книги (Алексей Федорович не решался их ликвидировать), и Саша, увидев несколько томов Шеллинга, просто возопил от восторга. Это были остатки многотомного редчайшего издания Шеллинга, которое погибло вместе с домом А. Ф. Лосева в 1941 году. Книги снаружи, где переплеты, обгорели, едва держались, но текст был совершенно целый. Конечно, эти книги перекочевали к Саше, и он потом приводил их в порядок.

Через несколько лет Алексей Федорович все-таки достал такое же издание Шеллинга вместо погибшего, и оно стоит на полке главного философского шкафа. Поскольку в московских библиотеках это издание отсутствовало, А. В. Гулыга, когда писал книгу о Шеллинге в серии «Жизнь замечательных людей», пользовался нашим изданием.