Жизнь и судьба: Воспоминания

Внешне незаметным, скромным и тихим почему-то остался в моей памяти близкий Алексею Федоровичу и мне Михаил Федотович Овсянников. Насколько я знаю по словам Алексея Федоровича, он знал Михаила Федотовича гораздо раньше, с конца 1930-х годов. Но подробности мне не известны, хотя я понимала, что этих двух людей связывало давно нечто близкое им обоим, какая-то приязнь совсем не случайная. Поэтому и я встречала Михаила Федотовича как своего человека, когда он начал приходить к нам домой, на Арбат, беседовать и читать не напечатанные еще работы Алексея Федоровича по эстетической терминологии Гомера. Время было для Алексея Федоровича трудное, кафедра классической филологии МГПИ им. Ленина всячески препятствовала печатанию его работ, в которых филологическое и эстетическое, как всегда, были неразрывны.

Я обычно выдавала Михаилу Федотовичу текст, и он тихонько сидел и читал эстетику Гомера. Попозже приходила с работы Валентина Михайловна, и мы пили чай в кабинете Алексея Федоровича за овальным столом перед диваном.

Вот так же тихо приходил к нам читать ненапечатанные труды Алексея Федоровича по философии языка Александр Георгиевич Спиркин, наш с Михаилом Федотовичем общий друг. Так же еще перед арестом Алексея Федоровича приходил для бесед к нему тайно молодой Валентин Фердинандович Асмус, о чем я рассказывала на вечере, посвященном Валентину Фердинандовичу в Библиотеке «Дом A. Ф. Лосева» в присутствии отца Валентина Асмуса и B. В. Соколова. Должна сказать, что надо было иметь определенную долю мужества, чтобы в то время посещать А. Ф. Лосева, беседовать с ним и читать его рукописи.

Зато как радостно и открыто пришли уже в 1958 году Михаил Федотович и наш общий друг Василий Васильевич Соколов (философ, университетский профессор) к нам в гости совершенно неожиданно, никого не предупреждая. Оказалось, они пришли меня поздравить с докторской степенью и решили порадоваться вместе с нами. У меня ничего не было приготовлено, но зато были котлеты с жареной картошкой и чай с шоколадом — Алексей Федорович любил настоящий хороший шоколад (тогда он еще бывал, а сейчас всё подделки). А потом начался экзамен. Алексей Федорович посадил Михаила Федотовича на диван, сел рядом и стал детально проверять знание Михаилом Федотовичем лекций по эстетике Гегеля: «А ну-ка, Миша, скажи мне, что говорится в этом параграфе, а в этом, а в другом и т. д. и т. д.». Михаил Федотович отвечал, как ученик-отличник, и Алексей Федорович остался очень доволен. Ведь Михаил Федотович готовился к защите докторской по Гегелю, и Алексей Федорович счел необходимым проэкзаменовать своего младшего коллегу. Присутствовавшие очень веселились.

Поздравил меня со степенью и Борис Иванович Пуришев (он германист, искусствовед и после возвращения из плена претерпел много неприятностей в МГПИ, где долгие годы работал). Подарил мне забавную крохотную фаянсовую уточку — видимо, чтобы я пустилась в осторожное недалекое от берега плавание. Я вообще никогда не собирала ставшие очень модными маленькие фигурки, которыми обыватели уснащают полки шкафов (и даже книжных), но эту взяла, хотя и спрятала. Борис Иванович строгий ценитель хорошей посуды. Я всякий раз трепетала, когда он переворачивал чашку, чтобы рассмотреть клеймо. Но благодаря Мусеньке чашечки были достойные.

Дома, на обеде после защиты, угощала нескольких гостей индейкой с трюфелями наша домработница Нюра. Великолепная повариха, работала раньше у министра госбезопасности Абакумова. Ушла от него — непрерывно болела голова. Нас тоже вскоре оставила.

Мы же с А. Ф. после моей защиты заболели тяжелейшим гриппом и с трудом поправились.

В 1960-е годы Михаил Федотович быстро пошел в гору. Он и заведующий кафедрой марксистско-ленинской эстетики в МГУ, и заведующий сектором эстетики в Институте философии Академии наук СССР, в издательстве «Искусство» член редколлегии известной серии «История эстетики в памятниках и документах», член редколлегии «Философское наследие» в издательстве «Мысль». Мы встречались в это время в основном в издательстве «Искусство», где Алексей Федорович тоже в это время стал членом редколлегии названной серии.

Михаил Федотович уговорил Алексея Федоровича не отказываться от участия в праздновании юбилея Платона 22 мая 1973 года в торжественной обстановке в Институте философии АН СССР.

Алексей Федорович выступил там с докладом, напечатанным через много лет в сборнике «Платон и его эпоха» (1979) под названием «Платоновский объективный идеализм и его трагическая судьба». «Как же Платону без Лосева?» — говорил Михаил Федотович. Действительно, с 1968 года стало выходить собрание сочинений Платона под редакцией А. Ф. Лосева и В. Ф. Асмуса, с моими комментариями (завершилось в 1972 году), а в 1974 году выйдет третий том «Истории античной эстетики», посвященный Платону, — «Высокая классика».