Жизнь и цель собаки

– Нет, когда ей надо, она садится у двери, – сказал Джейкоб.

– А. И правда, видела, – сказала Майя. – У меня просто задняя дверь все время открыта. Элли свободно входит и выходит.

Потом они замолчали. Я отправилась на кухню, но, как всегда, на стерильно чистом полу не нашлось ничего съедобного.

– Я слышала, ты подал на инвалидность, – сказала Майя.

– Да, понимаешь, в меня стреляли дважды за пять лет; с любого достаточно… – Джейкоб хрипло рассмеялся.

– Тебя будет не хватать, – заметила Майя.

– Я ведь не уезжаю из города, поступил в Калифорнийский, на юридический.

Они снова замолчали. Я ощутила легкое недовольство Майи; раньше я замечала такое, когда люди пытались говорить с Джейкобом, но в результате сидели и молчали. Чем-то он заставлял людей чувствовать себя неуютно.

– Так, когда ты подаешь на сертификат? – спросил Джейкоб.

Я выбрала нейтральное место на полу – посередине между ними – и со вздохом легла, не представляя, что будет дальше.

– Через две недели, но…

– Но? – переспросил Джейкоб.

– Наверное, я уйду из программы, – торопливо призналась Майя. – Я не гожусь. Я не представляла… Кто-нибудь другой справится лучше.

– Так нельзя, – сказал Джейкоб. Я с удивлением подняла голову: на что он сердится? – Нельзя менять хозяев у собаки. Элли – лучшая собака из всех, что я видел. Бросишь ее, и ей конец. Уолли говорит, что у вас с ней раппорт.

Я чуть повиляла хвостом, когда Джейкоб назвал мое имя и упомянул Уолли.

– Я физически не справляюсь, – сказала Майя. В ней тоже начал нарастать гнев. – Я не бывший морпех; просто усталый коп, который каждый год еле сдает физкультуру. Я пыталась… Слишком тяжело.

– Слишком тяжело. – Джейкоб уперся взглядом в Майю; она пожала плечами и отвернулась. Ее гнев сменился смущением; я подошла, чтобы ткнуться носом ей в ладонь. – А каково будет Элли? Это не в счет?

– Конечно, в счет.

– Ты говоришь, что не хочешь работать.

– Я говорю, что не гожусь для этого, Джейкоб! У меня внутри нет того, что требуется.

– Того что требуется. Внутри.

Я ощутила, как Майя борется с чувствами, которые иногда приводят к потокам слез. Мне захотелось ее утешить, и я снова подставила нос под ее ладонь. Когда Джейкоб опять заговорил, он не смотрел на Майю, и голос был тише:

– Когда в меня стреляли первый раз, плечо так раздробили, что пришлось учиться пользоваться им заново. Каждый день физиотерапия – на тренажере всего килограмм, а мне больно… Жена тогда проходила последний курс химии. Не раз я хотел сдаться. Было слишком тяжело. – Джейкоб повернулся к Майе и прищурился. – Но Сюзанна не сдавалась до самого конца. А если она продолжала терпеть, то и я был обязан. Потому что это важно. Потому что поражение – не выход, если для победы нужно только приложить больше усилий. Я знаю, что это тяжело, Майя. Старайся.

Снова прежняя темная боль пронеслась внутри у Джейкоба, как буря; и злость смыло словно порывом ветра. Он откинулся в кресле, вдруг ослабевший.

Я каким-то образом поняла, что не остаюсь с Джейкобом. Его больше не интересует «ищи».

Грусть наполнила Майю, однако под ней я чувствовала растущую решимость, силу – как в тот день, когда мы с ней бежали до океана.

– Хорошо. Ты прав, – сказала она Джейкобу.

Когда мы уходили, Джейкоб погладил меня по голове и попрощался – без грусти. Последний раз я посмотрела на него, когда он закрывал дверь. Они с Майей решили мою судьбу, и мне оставалось делать то, что они хотят.

Потом мы поехали на холмы. Майя бегала, пока не начала спотыкаться от усталости; и на следующий день, после работы, мы снова бегали. Это было восхитительное развлечение, вот только Майя в конце падала от отчаяния и боли.

Через несколько дней вечером мы затормозили у дома; ей буквально не хватало сил выбраться из машины. Мы сидели с открытыми окнами, пот катился по ее лицу.

– Я провалюсь, Элли, мне так жаль, – печально сказала она.

Я видела, что Эммет и Стелла смотрят на нас в окно – им, наверное, и невдомек, что такое автомобиль. Чинька, полагаю, испугалась шума нашего прибытия и куда-нибудь забилась.

– Майя, ты в порядке? – негромко спросил Эл. Ветер дул от меня, и я даже не заметила, как он подошел. Я выставила голову в окно, чтобы Эл погладил.

– Ой, привет, Эл. – Майя вышла из машины. – В порядке, просто… задумалась.

– А. Я видел, как ты подъехала.

– Ага.

– И пришел спросить – не надо ли помочь.

– Нет, нет. Мы просто бегали.

Я соскользнула с переднего сиденья, присела в травке и многозначительно посмотрела на Эммета и Стеллу, которые с негодованием отвернулись.

– Здорово. – Эл набрал воздуха. – Майя, ты похудела.

– Что? – Майя уставилась на него.

Эл в ужасе отшатнулся.

– Не в том смысле, что ты была толстая; просто я заметил, что в шортах у тебя ноги такие стройные… – От Эла исходило страдание, он пятился. – Ну, мне пора.

– Спасибо, очень мило с твоей стороны, – сказала Майя.

Эл прекратил отступление и приосанился.

– На мой взгляд, упражнения тебе больше не нужны; ты великолепна как есть.

Майя засмеялась, тогда и Эл засмеялся. Я завиляла хвостом – пусть кошки видят, что я поняла шутку, а они – нет.