Жизнь и творчество С М Дубнова

Статья начиналась с сопоставления двух войн. Первая была бесцельной бойней; лишь авторы программы мира попытались ее осмыслить. Цель теперешней войны ясна: ведущие ее демократии сознают, что гитлеризм, являющийся угрозой человечеству, должен быть сокрушен военной мощью. Декларации союзников сулят Европе освобождение от нацистского варварства; но ни единым словом не упоминают они о судьбе народа, с которым Гитлер воюет в продолжение семи лет. Казалось бы, борцы за "новую Европу" должны протянуть руку первым жертвам нацизма; никто, однако, за исключением Рузвельта, не решился на жест сочувствия. Не сделала этого, к сожалению, и (280) Британская Рабочая Партия, заявившая устами Дальтона, что еврейский вопрос будет автоматически разрешен путем освобождения оккупированных стран. Между тем именно в данный момент слово стало бы делом... "Вы хотите - с горечью восклицал писатель, обращаясь к влиятельным кругам демократической коалиции, - обойти молчанием еврейский вопрос, но после войны он немедленно встанет перед вами во всем своем объеме. На предстоящую мирную конференцию придут представители еврейства со всех концов света и будут добиваться от "новой Европы" справедливости по отношению к народу, который больше всех других пострадал от гитлеровского террора". Писатель предвидит, что эти делегаты потребуют повсеместного осуществления принципов равноправия, а также свободной эмиграции в Америку и Палестину. "Еврейский народ - говорит он в заключение - очнется после войны, в которой и его сыны проливают кровь, и предъявит миру решительные требования, продиктованные справедливостью и гуманностью".

Цикл "Inter Arma" должен был состоять по первоначальному замыслу из десяти глав. Он предназначался главным образом для нееврейского читателя; автор предложил своему переводчику Д. Мовшовичу передать статью в редакцию "Daily Cronicle". К работе над дальнейшими главами он решил приступить после выхода в свет третьего тома мемуаров. Он погружен был в чтение корректур, когда в занесенном снегами доме появился неожиданный гость с Запада. Молодой еврейский журналист, принесший с собой дыхание объятой военным пожаром Европы, пытался убедить писателя уехать из стратегически ненадежной Риги в недалекий Стокгольм, столицу мирной, благоустроенной страны, твердо блюдущей традиции нейтральности. С. Дубнов решительно отверг это предложение. Он объяснил гостю, что в свое время покинул Россию ради того, чтобы довести до конца свой главный труд. Труд этот теперь завершен, а преклонный возраст не располагает к путешествиям. И самое главное: в тяжелое время еврейский писатель должен оставаться в среде своих братьев и делить их судьбу.

Начало весны принесло новые тревоги. Клещи войны, охватившие Европу, плотно сомкнулись на севере; рассказы беженцев из Польши о кошмаре немецкой оккупации рождали ужас и (281) бессильное возмущение. Писатель целыми часами шагал по кабинету, пытаясь подавить волнение, и гулко отдавались одинокие шаги в тишине пустых просторных комнат. От горьких размышлений оторвали его хлопоты, связанные с выходом в свет "Книги Жизни". Первую часть нового тома составляли воспоминания о берлинском периоде (1922-1933), доведенные до переселения в Латвию; автор добавил к написанным раньше главам небольшой элегический эпилог, в котором он мысленно прощался с давно покинутой родиной. Во вторую часть вошли фрагменты из дневников - размышления на общественные, литературные и бытовые темы.

В апреле С. Дубнов уехал в Ковно. Здесь, в доме преданного друга Анны Бейленсон, он с новой силой почувствовал, какой душевной опорой в трудное, переломное время является общение с людьми. Гостеприимный дом превратился в шумный клуб: не было конца беседам, спорам, совещаниям. Центром собеседования, организованного местными журналистами, был доклад писателя о судьбах еврейства в дни войны. Отчет о докладе в печати пришлось сильно сократить: литовская цензура не разрешала критиковать гитлеризм. Белые пятна испестрили и небольшую статью "20-е столетие и средневековье", помещенную в ковенской газете "Идише Штимме": историк устанавливал, что первые четыре десятилетия 20-го века принесли еврейскому народу больше бедствий, чем самые темные века прошлого. Статья заканчивалась, однако, выражение уверенности, что человечность одержит победу над варварством.