Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

Затем случилась удивительная вещь. Ранк на пути в Америку доехал до Парижа, где его поразил сильный приступ депрессии; последний приступ депрессии случился с ним пять лет тому назад. Ранк возвратился в Вену и пришел к Фрейду во вторую неделю декабря. Он снова был изменившимся человеком. За исключением депрессии, он, казалось, ясно и глубоко осознавал свое состояние. Как об этом сказал Фрейд, Ранк внезапно появился у него из-за своего психического состояния. Он обсудил с Фрейдом всю свою историю, как на исповеди. Она представляла действительно печальный случай, который едва не окончился настоящей трагедией. Фрейд был глубоко тронут этой историей и испытывал чрезмерную радость от того, что обрел заново своего старого друга и приверженца. В письме Эйтингону Фрейд писал, что Ранк проанализировал свой невроз по всем тем пунктам, которые они с Ференци описали в совместной книге, и что содержание анализа его невроза было очень схоже с теми теориями, которые Ранк выдвинул в своей книге о травме рождения. В настоящее время Ранк ошеломлен мыслью о происшедшем ранее и имеет единственное желание — исправить тот вред, который он причинил. Фрейд заметил, что он может понять наше определенное недоверие, но что он, со своей стороны, больше зная о состоянии Ранка, полностью преодолел такое сомнение. Он сказал Абрахаму, что абсолютно уверен в том, что Ранк вылечился от своего невроза посредством своих переживаний (Erlebnis), как если бы он подвергся регулярному анализу.

Фрейд с оптимизмом и облегчением написал Джоан Ривьер: «Вы услышите, что с доктором Ранком происходила неприятная интермедия, но, однако, все это было лишь временно. Он полностью вернулся к нам и объяснил свое поведение причинами, вызывающими терпимость и прощение. Он прошел через тяжелое невротическое состояние, теперь пришел в себя и до конца видит и понимает все, что с ним случилось; он пока еще не преодолел свою депрессию, которая является результатом его переживаний».

В оптимизме Фрейда присутствуют две характерные особенности, которые могут быть объяснены лишь чрезмерным облегчением от того, что он не потерял друга, который в течение столь многих лет был для него незаменим. Во-первых, Фрейд знал, что Ранк страдает циклотимией, и высказал свое мнение об этом несколько лет тому назад. Фрейд ранее изучал психиатрию и знал о почти неизбежном повторении этого заболевания; несмотря на все это, он сумел подавить это очевидное соображение. В действительности, протекавшая в то время меланхолическая фаза заболевания Ранка сменилась очередной маниакальной фазой всего шесть месяцев спустя, с обычными колебаниями в более поздние годы. Во-вторых, Фрейд явно признал как раз ту ересь, против которой мы сражались в теории, что будто бы изучение повторяющегося переживания может заменить потребность в более глубинном генетическом анализе: что терапия переживаний может заменить психоанализ.

20 декабря 1924 года Ранк послал нам «письмо по кругу», объясняя, что происходило с ним, и прося нашего прощения. Он униженно извинялся перед Абрахамом и мной за все то зло, которое он нам причинил, и надеялся, что мы сможем восстановить наши дружеские отношения. Его враждебность к Фрейду, как он сказал нам, была частью его невроза, который явно проявился в связи с опасным раковым заболеванием Фрейда. Естественно, мы все ответили ему, уверяя его в нашем понимании и симпатии. Мы, однако, не дожидались такого исхода, чтобы начать восстанавливать пошатнувшиеся связи в Комитете. Действительно, до этого шага со стороны Ранка Фрейд предложил Ференци снова образовать слаженный Комитет. Мы возобновили прежнюю традицию посылать друг другу регулярные «письма по кругу».

Естественно, все мы с радостью отреагировали на это и приняли сделанное ранее предложение Абрахама, чтобы Анна Фрейд, начавшая аналитическую работу год тому назад, заняла освобожденное Ранком место в Комитете.