Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

Да, я, несомненно, приму Комитет — Вас, Ференци, Джонса и Захса — в начале мая. Я намереваюсь с 6 по 10 мая отложить свою работу для того, чтобы целиком посвятить себя своим гостям. Мысль, которая способствует данному решению, заключается в том, что это, вполне возможно, будет моя последняя встреча с друзьями. Я говорю это без какой-либо непокорности судьбе, без какой-либо попытки уйти в отставку, но как об обычном банальном факте, хотя я знаю, как трудно убедить других людей в таком взгляде на вещи. Когда кто-либо не является оптимистом, каким был наш Абрахам, он обычно считается пессимистом или ипохондриком. Никто не хочет верить в то, что я могу ожидать чего-либо неблагоприятного просто потому, что оно наиболее вероятно.

Вполне очевидно, что у меня есть признаки миокардического заболевания, с которым нельзя справиться простым воздержанием от курения. Мои врачи говорят лишь о мелких нарушениях и что в скором времени меня ожидает значительное улучшение и т. д., что, естественно, является профессиональным сокрытием с тем расчетом, что я не буду усугублять своего положения, и я намереваюсь вести себя должным образом и не возражать против подобных условностей. Я вовсе не чувствую себя здесь хорошо, и, даже если бы это была Ривьера, я бы давно уже возвратился домой.

…Количество различных моих телесных недугов заставляет меня интересоваться, сколь долго еще смогу я продолжать свою профессиональную работу, особенно с тех пор, как отказ от сладостной привычки курить вызвал у меня в результате значительное снижение интеллектуальных интересов. Все это нависает грозной тенью над ближайшим будущим. Единственное, чего я действительно страшусь, — это длительной инвалидности без возможности работать, или, выражая то же самое более ясно, без возможности зарабатывать. А это как раз самая вероятная вещь, которая может случиться. У меня нет достаточных средств, чтобы продолжать вести такую жизнь, которую я сейчас веду, или выполнять мои непрестанные обязанности, не зарабатывая новых средств. Именно эти серьезные и личные соображения имеют значение как последнее средство.

Вы поймете, что при таком сочетании — угроза неспособности работать в связи с ухудшенными речью и слухом и с интеллектуальным ослаблением — меня не может серьезно огорчать работа моего сердца, особенно потому, что болезнь сердца открывает перспективу не слишком долгой задержки и не слишком жалкого исхода… Естественно, я знаю, что неопределенность диагноза в подобных вопросах имеет в себе две стороны, что это может быть лишь преходящее предупреждение, что катаральное воспаление может пройти, и так далее. Но почему все должно совершаться так приятно в возрасте 70лет? Кроме того, меня всегда не удовлетворяли остатки; я не мог даже примириться с тем, что имею лишь пару сигар в моем портсигаре.

Почему я говорю Вам все это? Возможно, для того, чтобы избежать необходимости это делать, когда Вы будете здесь. А кроме того, еще и для того, чтобы заручиться Вашей помощью в как можно более полном освобождении меня от всех приближающихся формальностей и празднеств… Не примите это ошибочно за то, что я нахожусь в состоянии депрессии. Я считаю победой сохранение ясного суждения во всех обстоятельствах, в противовес бедному Абрахаму, который позволил себе обманываться эйфорией. Я также знаю, что, если бы не беспокойство по поводу возможной неспособности работать, я считал бы себя человеком, которому следует завидовать. Дожить до таких лет, находить столь много теплой любви в своей семье, среди друзей, иметь столь значительное ожидание успеха в таком рискованном предприятии, если не сам успех. Кто еще достиг столь многого?