Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

Так что сотрудничество Нины Михайловны с Бестужевскими Высшими женскими курсами, начавшееся в 1905 г., продолжалось до 1914 г. включительно, и, наверно, самой яркой страницей в истории этого сотрудничества стала организация совместного наблюдения солнечного затмения 1914 г. Однако до второго «большого» затмения в жизни Нины Михайловны была еще одна работа, принесшая ей, не имевшей никаких дипломов (Высшие женские курсы в тот момент государственных дипломов еще не выдавали) и ученых званий, официальное признание научного сообщества. Речь идет о знаменитой монографии Н. М. Субботиной «История кометы Галлея», первой российской книге по истории астрономии, написанной женщиной и выигравшей автору премию Русского астрономического общества.

Глава 5. Комета Галлея

Работа над монографией «История кометы Галлея»

Уже в 1907 г. Н. М. Субботина увлечена большим новым проектом, который в письмах называет «Созвездия». Вместе с художником Н. З. Пановым[480] она готовила альбом, в котором должны были быть собраны рисунки созвездий, сопровождаемые сведениями об их возникновении, их названиях и толкованиях в разные времена и у разных народов.

К сожалению, в ноябре 1907 г. тяжело заболел М. Г. Субботин. Родные боялись за его жизнь. Нина Михайловна не могла думать о чем-то кроме этого. «Ваше письмо я получила в тяжелое время! — объясняла Субботина М. А. Островской-Шателен свою невнимательность к их переписке. — Был болен папа воспалением легкого и припадками сердечной слабости; было такое время, что доктора советовали не надеяться и делали впрыскивания кофеина и камфоры каждые 2 часа. 5 ночей здесь дежурил доктор, и папа дышал только с помощью кислорода. Такой невыносимый нравственный гнет был на душе, что Вы поймете отчего я не писала!»[481] Ситуация воспринималась особенно тяжело еще и потому, что оказалась совершенно неожиданной. «Папа болен с 17 ноября — он сперва схватил только инфлуенцу и мы не подозревали как серьезно его положение — но когда он позволил позвать доктора, потому что у него сделалось удушье, то доктор моментально послал за кислородом, за камфорой, сидел у него 2 часа и потом сказал, что каждую минуту ждал конца от паралича сердца! А никто, даже сам папа этого не подозревал! И вот так-то нам пришлось прожить эти 1 ½ месяца — не понимая в чем дело и всецело полагаясь на знание врача, чтобы во время предупредить и задержать развитие припадка! Видите, милая Марья Александровна, нельзя было писать в такое время!» — объясняла Нина Михайловна подруге[482].

Рис. 17. Михаил Глебович Субботин с детьми. 1904 г. (Домашний архив И. Куклиной-Митиной)

Рассказывая о своем душевном состоянии в эти тяжелые дни, она писала: «Я право с ума сходила от волнения и если бы не маленькое отвлечение благодаря рисованью, которым я последнее время занимаюсь, то совсем бы и <…>[483]». И продолжала: «Сегодня первый день, как я вынула свои книги и думаю опять начать заниматься! В сущности говоря — я ничего не сделала кроме 2–3 рисунков „Созвездий“ и покончила эту работу, но они мне все-таки дали кое-что и я немного отвлекалась на них…»[484].

Таким образом, работа над «Созвездиями» помогла Субботиной пережить душевную травму. После того как кризис со здоровьем Михаила Глебовича миновал, она продолжила продвижение своего проекта. Сохранилось письмо Нины Михайловны, адресованное товарищу ее отца Владимиру Гавриловичу Глазову, тому самому министру просвещения, который помог ей поступить на ВЖК, от 17 января 1908 г., написанное накоротке из-за того, что Субботина не застала адресата дома, в котором она немного более подробно рассказывает об этом. «Дорогой Владимир Гаврилович! Приехала в Москву, направилась с визитом к Вам и очень огорчилась, что я не нашла Вас здесь. Мне давно хотелось написать Вам и спросить Вашего указания как археолога для одной задуманной мною работы, — писала Н. М. Субботина и объясняла далее: — Я очень мечтаю изобразить художественно созвездия Зодиака и у меня много рисунков и набросков для них, но я не знаю мифов созвездий[485], которые нужны для психологии изображений. Я уже отыскивала их в Академии наук и Публичной библиотеке, но не нашла, и мне посоветовали обратиться за указанием книг к археологам. Вы же единственный знакомый археолог и я уже очень давно хочу видеть Вас и побеседовать на эту тему. 24-го января я уже уезжаю обратно в Петербург, — продолжала Нина Михайловна и просила: — м[ожет] б[ыть] Вы будете так добры укажете мне к кому можно обратиться за указаниями в Петерб[урге]?» И далее рассказывала немного более подробно: «Я отыскиваю греческие мифы, а также Вавилонские и вообще — мифы Востока, я выбрала смешанный египетский и греческий стиль для своих картин и мы работаем вдвоем с одним художником, причем вся научная часть на мне»[486].