Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера

Вас может удивить, почему я считал, что это решение должно было принадлежать именно мне. Я принял его, потому что знал, что единственный из лейтенантов смогу его исполнить. У меня не было возможности обсудить нашу проблему с другими офицерами, так как существовал слишком большой риск, что мы будем подслушаны одним из моряков, которым было приказано следить за нами. После глубоких размышлений я пришел к выводу, что Сойер не должен прийти в порт живым.

Его смерть была бы единственным решением проблемы, и мне оставалось только обдумать доступные мне возможности, исключая те, которые могли возникнуть при встрече с неприятелем. Возможности эти были следующими:

Первая: я мог бы вызвать капитана на поединок.

Вторая: я мог бы в темноте столкнуть его за борт.

Третья: я мог бы устроить несчастный случай — случайный выстрел из мушкета или упавший с высоты кофель-нагель.

Первую возможность я должен был исключить, потому что был уверен, что капитан не примет вызова и за саму попытку подвергнет меня строгому аресту. От второй возможности я также отказался, поскольку командир редко появлялся на палубе после захода солнца и до рассвета оставался только один способ: случайная смерть. Готовя свой план, я понимал, что мне благоприятствуют два обстоятельства. Во-первых, я знал, что определенные люди являются информаторами капитана. Именно с их помощью я мог бы вытянуть его в нужное время в нужное место. Знал я также, что у меня есть союзник — молодой Уэллард. Это я был тем человеком, который отговорил его от самоубийства, так что теперь я был уверен, что он захочет рискнуть. Когда-то я побывал в ситуации, подобной той, в которой он находился сейчас и был готов рискнуть жизнью, так, что «орел» или «решка» решали бы между смертью и страданиями. Уэллард был нужен мне как свидетель моего алиби, но даже с таким свидетелем я оценивал свои шансы не выше средних.

Чтобы организовать несчастный случай без других свидетелей, мне нужна была темнота и наименее посещаемая часть корабля. Это наталкивало на мысль о собачьей вахте и о люке, ведущем из помещения младших офицеров в трюм — самое спокойное месте на корабле. Какой же несчастный случай мог там приключиться? Только один: падение в люк. А что могло бы заставить капитана прийти туда во время собачьей вахты? Конечно же, только то, чего он больше всего хотел (или опасался): доказательство того, что офицеры вступили против него в заговор, что в трюме проходит тайная встреча, встреча, во время которой его враги могут быть пойманы на горячем. Если бы капитан узнал о чем-то подобном, первое, он сразу же пошел бы туда кратчайшим путем, прихватив с собой часового. Следующим машинальным поступком была бы посылка кого-либо из доверенных помощников, скорее всего — Хоббса, исполняющего обязанности артиллериста — к переднему люку. Если бы ему удалось таким образом перекрыть оба выхода, третьим шагом был бы приказ об обыске в трюме. Я отдавал себе отчет, что этот план по многим причинам может и не удаться, но это было лучшее, что я смог придумать. Уэллард был единственным человеком, с которым я мог бы частично поделиться этим планом, но и ему я не сказал больше, чем он должен был знать. После того, как я решил, что нужно сделать, мне оставалось только организовать все так, чтобы офицеры встретились и чтобы капитана уведомили об этой встрече. Я предложил им собраться через десять минут после двух склянок во время собачьей вахты в средней части трюма. Вы подумаете, наверное, чего можно было бы достичь на подобной встрече? Отвечаю: никто бы не смог сказать ничего, что бы могло оказаться полезным. Главное, чтобы эта встреча произошла, и чтобы капитан о ней узнал. Поэтому, как только Смит сменил меня на палубе, я рассказал Уэлларду о намечаемой встрече таким образом, чтобы меня смог подслушать Сэмюэлс — артиллерийский унтер-офицер. Потом я поручил Уэлларду наблюдать за развитием событий, а сам спустился в трюм. На встрече присутствовали Бакленд, Робертс, Буш и я. Началась какая-то бессмысленная дискуссия, какой и следовало ожидать, а потом прибежал Уэллард, чтобы нас предупредить. Я сказал остальным, чтобы они шли в направлении носа, поднялись на палубу и рассеялись, а сам поднялся на верхнюю палубу через главный люк, а за мной и Уэллард. Тихонько (я был без сапог, в мягких туфлях) я побежал в сторону кормы и дальше, к помещению младших офицеров, надеясь, что в нужное время окажусь в нужном месте.