Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра

Для того, чтобы постараться разобраться в сложившейся ситуации, мы прежде всего должны учесть, что своими действиями Хорнблауэр уже начал создавать себе достаточно громкое имя. Его операции у берегов Испании были постоянным источником раздражения французского командования, а их кульминацией стал обстрел «Сатерлендом» прибрежного участка дороги неподалеку от Мальгрет. Затем из многочисленных рапортов на глаза Наполеону попался один — о штурме батареи на мысе Льянса, для осуществления которой «Сатерленд» подошел к берегу под чужим флагом. Подобная военная хитрость, конечно же, в те времена была вполне в порядке вещей, и, при других обстоятельствах, не слишком важной сама по себе. Что было гораздо более важно — так это внешний вид «Сатерленда», который больше походил не на английский, а на голландский корабль (каковым, впрочем, и являлся). Все, что дал Хорнблауэру фальшивый флаг — это уменьшение числа раненных и убитых, так как батарея была бы сбита в любом случае. Тем не менее, опираясь на этот незначительный, по сути, инцидент, Наполеон воспользовался случаем, чтобы обвинить противника в нарушении правил ведения войны — в осуществлении акта шпионажа, караемого смертью. Фактически, как только новость о захвате Хорнблауэра в плен достигла Парижа, был издан приказ доставить его под охраной во французскую столицу, чтобы он мог предстать перед военным судом. Такой же приказ был издан и в отношении Буша, которого считали его сообщником.

17 ноября 1810 года Хорнблауэр и Буш, ставший безногим инвалидом, были посажены в карету, под пристальным надзором адъютанта императора полковника Жана-Батиста Кальяра. Карету охраняла полусотня конных жандармов. К ночи карета и эскорт пересекли границу, въехали на территорию Франции и остановились на ночлег в городе Пор-Вандр. До того, как они достигли этой точки своего путешествия, все еще существовала (хотя бы гипотетическая) возможность спасения Хорнблауэра испанскими повстанцами. Генерал Ровира и полковник Кларос все еще находились в этом районе, а помимо того, здесь было достаточно и других мелких партизанских групп, действовавших независимо. Любая из них могла напасть на карету, предполагая, что в ней перевозят сокровища. К сожалению, ни одной подобной попытки предпринято не было и Хорнблауэру пришлось убедиться в том, что положение его безнадежно, а судьба решена.

Кальяр был неприятным человеком, но при этом — далеко не дураком, а его жандармы слишком хорошо представляли, что с ними сделают, если пленникам удастся бежать. Так что их бдительность была просто исключительной. Кроме этого, Хорнблауэр был дополнительно связан по рукам и ногам присутствием тяжело раненного Буша. Старшина его командирской гички на «Сатерленде», Браун, последовавший за Хорнблауэром в качестве слуги, был сильным человеком, не получившим в бою ни единой царапины. Сам же Хорнблауэр также был человеком умным и дерзким. Но как же он мог бежать (даже если бы подобная возможность и появилась), бросив своего старого друга Буша беспомощным на произвол имперского суда? Пока же существовала вероятность, что с Буша удастся снять обвинения благодаря показаниям Хорнблауэра. Он мог сказать, например, что французский флаг на «Сатерленде» был поднят по его приказу и Буш ничего не мог с этим поделать. Более того, он мог сказать, что Буш вообще при этом не присутствовал — и кто же смог бы опровергнуть его свидетельство. Конечно, представлялось вполне вероятным, что все доводы Хорнблауэра перед судом ни к чему бы не привели, и оба они — Буш и его капитан — были бы казнены в доказательство британского коварства. Это было вполне возможным, однако все же оставался почти ничтожный шанс, что им повезет, тем более, что сама мысль о побеге трех пленных, один из которых не может передвигаться самостоятельно, представлялась практически невозможной. Это дополнительное препятствие почти привело Хорнблауэра в такое отчаяние, как никогда раньше. Понимая это, Буш умолял своего капитана спасаться самому, если к тому представится возможность — на что Хорнблауэр мог только ответить, что вопрос о подобном бегстве даже не обсуждается. Каждый день продвижения все дальше на север, все больше приближал их к стенам французской тюрьмы, за которыми они, скорее всего, и найдут свою смерть. 26 ноября они приехали в Перпиньян, и лишь успешное отделение лигатуры на культе Буша несколько улучшило надежды на дальнейшее выздоровление раненого. Карета миновала Клермон-Ферран и находилась на подступах к Неверу 19 декабря. В этот день, в довершение всех несчастий, начался снегопад…

Глава 8. Коммодор