Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра

Ее составили земли за церковью и старый дом, который, согласно преданиям, принадлежал Томасу Викари (умер в 1561) — личному врачу Генриха VIII. Этот дом и назывался Боксли-Хаус, в отличие от аббатства Боксли. Он оставался во владении Эдвина до самой смерти последнего в 1714 (в возрасте 85). Ясно, что Эдвин перестроил некоторые части Боксли-Хауса и соорудил несколько пристроек в стиле XVII века, которые сохранились и до наших дней. Ему наследовал Френсис, который не оставил потомства, и недвижимость перешла его брату, Ричарду, который также был бездетным. Его наследник, лорд Ромни, никогда здесь не жил, а сдавал недвижимость в аренду, а позднее продал ее мистеру Стайлсу, который добавил дому окна в георгианском стиле и успел несколько обновить интерьер перед самой своей смертью в 1818 году. Затем это поместье было выставлено на продажу и куплено лордом Хорнблауэром, в семье которого оно и оставалось до 1953 года. В этом году шестой виконт Хорнблауэр продал эту недвижимость одному из фермеров, вскоре после смерти которого дом и прилегающий к нему 20-акровый парк были приобретены его современным владельцем, мистером Нолденом, который восстановил здание и переоборудовал его под «Сельский клуб Боксли-Хаус», оснащенный плавательным бассейном, баром и рестораном. За исключением этих современных пристроек, снаружи Боксли-Хаус выглядит почти в точности так, как в те времена, когда в нем жил Горацио Хорнблауэр — дом 17-го века с некоторыми добавками в георгианском стиле. Заброшенные в течение долгих лет, сегодня дом и парк находятся в хороших руках, доставляя удовольствие как членам клуба, так и другим посетителям. Времена больших сельских усадеб, судя по всему, миновали, но Боксли-Хаус гордится своей новой ролью, а про самого Хорнблауэра также не забывают ни хозяин, ни его гости.

Проживая в Боксли-Хаус, Хорнблауэр время от времени навещал верфь в Чатеме. Таким образом он мог поддерживать связь с флотом, а заодно обмениваться мнениями о значении энергии пара в морском деле. Как мы уже видели, его собственное мнение по этому вопросу было прогрессивным, но других старших офицеров достаточно сильно тревожили сильная вибрация и опасность возгорания.

Карта Кента, показывающая взаиморасположение Боксли-Хауз и королевской военно-морской верфи в Чатеме

Другой темой его бесед с адмиралом — начальником верфи было фехтование. Хорнблауэр брал уроки этого искусства, вначале — только в качестве физических упражнений, но затем всерьез заинтересовался математической стороной дела. В то время как на флоте преимущественно использовались палаши — рубящее оружие по своей сути, обладатель легкой шпаги гораздо больше рассчитывал на острие. Хорнблауэр же утверждал, что превосходство острия является всего лишь вопросом прикладной геометрии. Конец клинка, отмечал он, идет к своей цели кратчайшим путем. Однажды после обеда, во время которого проходила очередная дискуссия по этому вопросу, Хорнблауэр уже в сумерках возвращался в гостиницу, где он остановился на ночь. Его путь пролегал по достаточно грязным улочкам неподалеку от входа на верфь, в одной из которых на него неожиданно напал нищий, вооруженный дубинкой. Единственным оружием Хорнблауэра была трость, но он все же на практике продемонстрировал принцип, который незадолго до этого защищал в споре. Он сделал классический выпад, и конец его трости угодил прямо в горло бродяге. Затем противник Хорнблауэра был быстро обезоружен и рисковал быть повешенным за свое нападение. Однако Хорнблауэр решил иначе и попросил коменданта верфи зачислить бродягу на сторожевой корабль. Рассказывая эту историю в последствии, Хорнблауэр всегда особо подчеркивал преимущества острия над лезвием клинка.

В феврале 1821 Хорнблауэр был наконец произведен в контр-адмиралы Синей эскадры. Это стало возможным только в результате смерти старших его стажем в капитанском списке. Поскольку он все же получил свой флаг, в интересах Уэллсли было обеспечить ему командование на море. Хорнблауэр был назначен командующим в Вест-Индии и 12 марта поднял свой адмиральский флаг на фрегате «Феба» в Плимуте. Этот фрегат, вместе с двумя другим — «Клориндой» и «Оленем», а также четырнадцать малых судов (шлюпов, шхун и т. д.) и составляли всю его эскадру. Это был не очень удобный флагманский корабль, но зато командующий располагал собственной резиденцией — Адмиралтейским домом в Кингстоне, на Ямайке.

Адмиралтейский дом в Кингстоне, Ямайка, с фотографии 1910 г.