Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра

Первая важная задача, поставленная перед Хорнблауэром, не имела ничего общего с флотскими эволюциями. На французском призе «Эсперанс» был схвачен Барри Мак-Кул, лидер ирландского восстания 1797 года, которому удалось бежать из Ирландии, завербовавшись на флот. Он служил на «Славе», но был настолько ловок, что дезертировал с корабля и бежал на побережье Франции. В момент попадания в плен он был одет в мундир французского пехотного офицера, тем не менее обращались с ним, как с дезертиром. После доставки в Англию, он должен был предстать перед судом за предательство, однако адмирал принял решение судить его трибуналом за дезертирство. Хорнблауэр был назначен ответственным за пленника, запертого в корабельном трюме «Славы», и получил указание проследить, чтобы тому не удалось избежать наказания, совершив самоубийство. Ему пришлось также организовать приведение в исполнение смертного приговора, который был вынесен судом после пятнадцатиминутного заседания, и при этом обеспечить, чтобы приговоренный перед повешением не выступил с речью, так как команда «Славы» в значительной своей части состояла из ирландцев, к которым Мак-Кул мог бы воззвать. Это было неприятное задание, какое обычно и поручают младшим офицерам, но Хорнблауэр выполнил все приказы абсолютно точно. Мак-Кул помог ему тем, что пообещал молчать во время казни, если Хорнблауэр перешлет последнее письмо и морской сундучок его жене (которая теперь должна была стать вдовой) в Дублин. Когда Хорнблауэр узнал, что Мак-Кул не был женат, он выбросил сундучок за борт, а вместе с ним — спрятанный в его тяжелой крышке — список имен единомышленников Мак-Кула из ирландского подполья. Это было странным решением для амбициозного офицера, но Хорнблауэр уже знал кое-что про Ирландию и считал, что палачи уже достаточно поработали в этой стране.

Едва только Мак-Кул был казнен, флот Канала вернулся к блокаде Бреста, которая была временно прервана из-за сильных западных штормов. Трудно себе представить более монотонную работу, а единственной надеждой на ее облегчение было приближение весны и теплой погоды. К заслугам лорда Бридпорта следует отнести то, что блокаду Бреста он осуществлял более качественно, чем кто-либо из его предшественников. Он всегда выходил за остров Уэссан, а часто доводил флот и до самой Черной Скалы. Причем его флагманский корабль «Король Георг» обходил ее даже со стороны берега. Несмотря на это, Бридпорту не удалось перехватить французскую экспедицию в залив Бантри в 1796–1797 годах, и этот случай ему потом не раз припоминали. В описываемое же время (1799–1800) в возрасте семидесяти двух лет, он уже был слишком стар, чтобы нести службу так, как от него ожидали. Капитаном флота у Бридпорта (или начальником штаба, как бы эту должность называли сегодня) был капитан сэр Эндрю Макфарлейн, способный, педантичный и… не пользующийся популярностью. Сэр Эндрю, подобно Бридпорту, верил в плотную блокаду по многим основаниям, одним из которых было то, что французский флот будет лишен возможности проводить учения. Французы начали войну с того, что убрали с флота всех старших офицеров — как аристократов и политически неблагонадежных. Они были заменены своими же подчиненными, получившими нежданное повышение, и «добрыми республиканцами» с торгового флота. Считалось, что революционный дух сможет заменить недостаток опыта, однако битва Славного Первого Июня опровергла эту теорию. Французский флот был еще силен численно, но плотно заперт в портах. В английском же флоте всегда существовало мнение, что после ввода в строй корабль, для того чтобы стать полноценной боевой единицей, должен провести в море около трех месяцев. Все это время команда должна была тренироваться в обслуживании парусов, стрельбах из пушек и ручного оружия. В течение этого трехмесячного периода участие корабля в сражениях считалось нежелательным. А одним из результатов плотной блокады была уверенность, что французы, выйдя в море, будут вынуждены вступить в бой уже через три часа. Обычно это означало позорное и катастрофическое поражение.