Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра

Чтобы ни предполагали приказы Хорнблауэра, по-видимому, в них вкралась ошибка, так как экспедиция в Александрию отплыла к месту назначения уже задолго до этого — отплыла, когда сама «Лидия» еще стояла в Чатеме, — так что теперь возле Мальты не было флота, к которому Хорнблауэр мог бы присоединиться. Более того, когда 11 июня «Лидия» достигла Александрии, оказалось, что этот исторический порт, по крайней мере на некоторое время, находится в британских руках — капитану Гриффиту больше нечего было делать. Перед мистером Уизиншоу, напротив, стояло интересное задание, к тому же такое, при выполнении которого ему мог помочь Хорнблауэр. До конца июля Хорнблауэр узнал кое-что о Египте и еще кое-что — об инженерном искусстве, в то время как мистер Уизиншоу немного научился навигации и, гораздо больше, древней истории. Содержание его отчета не представляет интересов для целей этого повествования, но зато опосредованно объясняет, почему «Лидия» была послана со столь необычной миссией. Суэцкий канал античных времен внимательно изучался не только с целью его воссоздания, но и в качестве примера, с технической стороны, постройки чего-то подобного в Панаме. Кое-кто в правительстве и, возможно, даже член кабинета министров, вынашивал мысль о развитии водного пути через перешеек, очевидно, через озера Манагуа и Никарагуа[3].

Будучи молодым лейтенантом, Горацио Нельсон также был послан для изучения этих возможностей в 1780-м году. Его экспедиция пыталась достичь озера Никарагуа по реке Сан-Хуан, несомненно, с целью захвата города Гранады. Попытка провалилась, однако сама идея осталась, в особенности того, что касалось повторения подобной попытки уже со стороны тихоокеанского побережья. Подобный план представлялся более реальным в 1807, поскольку появились сообщения об антииспанских волнениях в районе залива Фонсека. После захвата этой территории, возможно, с помощью местных колонистов, надлежало решить следующую проблему — определить собственно маршрут нового пути и наиболее подходящие средства транспортировки. На карте соединить существующие водные пути при помощи относительно короткого канала представлялось особо трудным делом. Обсуждаемая концепция была та же, что привела в будущем к сооружению Панамского канала — разумное решение сложной проблемы. Однако если одни государственные мужи были заинтригованы возможностями Никарагуа, то другие были в этом проекте не заинтересованы, и среди этих, последних, весьма вероятно, были старшие офицеры — члены Совета Адмиралтейства. Они не могли понять, например, что общего Никарагуа может иметь с победой над Наполеоном. Эффект их вмешательства носил троякий характер. Во-первых, они сократили масштабы экспедиции, направляя всего один корабль вместо четырех, как было ранее запланировано. Во-вторых, они выделили для нее всего одного инженера, правда, обладающего опытом работы на каналах Эйр и Кальдер. И, наконец, в третьих, они решили (как мы это уже видели), что этому инженеру для начала надо посетить Египет. Здесь в древние времена также был канал, соединяющий Запад с Востоком и эксперт мог бы узнать что-либо полезное для разрешения подобной проблемы. В целях соблюдения секретности ни Хорнблауэру, ни Уизиншоу ничего не было сказано о никарагуанском проекте. Они были коротко ознакомлены с ним уже после своего возвращения в Британию.

Как и было предусмотрено, «Лидия» пришла в Плимут к 25 августа. Пока ее ремонтировали, оснащали и снабжали всем необходимым для далекого плавания, мистер Уизиншоу съездил в Лондон, где ему и рассказали про Никарагуа — в обстановке особой секретности. Результатом стало то, что он наотрез отказался туда ехать. Возможно, он знал о Центральной Америке несколько больше, чем его потенциальные работодатели из адмиралтейства. Возможно, он даже встречался и разговаривал с кем-то из числа участников экспедиции 1780 года. Каковы бы ни были его источники информации, он достаточно знал о Никарагуа, чтобы выступить против этой поездки. Их светлости могут поискать для этого кого-нибудь другого, и их новому избраннику останется только пожелать удачи — видит Бог, она ему понадобится! Бормоча что-то себе под нос о непроходимой тупости официальных лиц, мистер Уизиншоу вернулся в свой родной Ланкашир. Не подыскивая ему замены, их светлости попросту решили, что Хорнблауэр отправится один. Он имел известность блестящего навигатора и решительного человека, а к тому же бегло говорил по-испански. Без сомнения, он найдет, что предпринять, когда окажется на месте. Из соображений безопасности Хорнблауэру рассказали весьма немногое, однако отправили его в поход с запечатанными приказами, которые он должен был открыть лишь после того, как покинет Мадейру.