Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра

Как позднее рассказал Хорнблауэру один из испанских офицеров, за свои двадцать лет службы на Тихоокеанском побережье «Нативидад» всегда отделяли от возможного противника, как минимум, четыре тысячи морских миль. Таким образом, испанский корабль был захвачен на удивление легко. Грустным следствием из этого было то, что «Эль Супремо» тут же потребовал передать «Нативидад» ему в качестве ядра будущего флота, который он хотел направить против Ла Либертад. Хорнблауэру оставалось лишь согласиться и оказать содействие в осуществлении операции, которая закончилась с полным успехом и стала прелюдией к последующей атаке «Эль Супремо» на Сан-Сальвадор. Оставив «Эль Супремо» с его новой игрушкой, Хорнблауэр повел свой фрегат в Панамский залив — частично выполняя диверсию в пользу «Эль Супремо», частично для того, чтобы нарушить испанское торговое судоходство в этом районе. Прежде, чем «Лидии» удалось кого-нибудь перехватить, она сама была перехвачена испанским люггером под белым парламентерским флагом. Испанский офицер с люггера сообщил Хорнблауэру, что Британия и Испания теперь находятся в состоянии мира. Более того, теперь они — союзники! Наполеон захватил короля Фердинанда, заменив его на испанском троне своим собственным братом Жозефом. Остатки испанского правительства заключили союз с Георгом III, в результате чего для фрегата Его Величества «Лидия» теперь были открыты все порты Южной Америки. Хорнблауэр еще надеялся, что все эти сведения — фальшивка, но люггер доставил ему также депеши: одну — от английского адмирала с базы на Подветренных островах, пересланную по суше через Порто-Белло, а другую — от вице-короля Перу. Эти документы, без сомнения подлинные, полностью проясняли ситуацию. Между делом выяснилось, что вице-королю не было известно ни о захвате «Нативидад», ни про успешную кампанию «Эль Супремо» в Генеральном Капитанате Гватемала. Это было ужасно! Строго исполняя полученные приказы, Хорнблауэр своими действиями привел к созданию исключительно сложной проблемы, способствуя местной революции против одного из союзников Британии. Его не могли отдать под трибунал за точное исполнение полученных приказов, но зато легко могли вышвырнуть со службы — просто для того, чтобы умиротворить вице-короля. Он оказался в тяжелой ситуации, а третье письмо, полученное вместе с двумя первыми, вовсе ее не облегчало. В нем было сказано следующее:

«Цитадель Панамы

20 июля 1808 г.

Леди Барбара Уэлсли направляет свои поздравления командиру английского фрегата. Она надеется также, что он будет столь добр, чтобы доставить ее вместе с горничной в Европу, поскольку леди Барбара полагает, что в результате вспышки желтой лихорадки в Испанском Мэйне, она не сможет возвратиться домой более желательным для нее образом».

Имя «Уэлсли» произвело моментальный эффект, но другие проблемы, навалившиеся на Хорнблауэра, давили его настолько сильно, что он почувствовал лишь преходящее раздражение подобной вызывающей и, по сути, просто невыполнимой просьбой. Испанский офицер выразил свое облегчение, так как смог передать свои известия до того, как «Лидия» встретилась с «Нативидад». Лучшим ответом на это замечание стал приказ Хорнблауэра вывести пленных из канатного ящика — сцена, которая привела в смущение всех присутствующих. И только теперь он узнал самое плохое: знаменитый манильский галеон с сокровищами отходит из Акапулько в следующем месяце, а «Нативидад» под флагом восставших будет поджидать его. Захват груза этого галеона, стоимостью в миллион или даже больше, будет чувствительным ударом для правительства и укрепит дух восставших, для борьбы с которыми у Испании в этом районе не было ни кораблей, ни людей. К тому времени как «Лидия» бросила якорь в Панаме, Хорнблауэр уже понял, что ему придется еще раз вступить в схватку с «Нативидад», но на сей раз не обладая преимуществом неожиданности. Он все еще размышлял над этим, когда ему пришлось непосредственно столкнуться с леди Барбарой, которая прибыла на борт — со своей цветной служанкой и багажом — преспокойно считая, что ее просьба не может не быть удовлетворена. Хорнблауэр был настроен отослать ее на берег, однако нашел, по крайней мере, три причины, по которым этого делать не следовало.