Жизнь - игра

— Получается, что если тебе дать любую автомобилю, ты можешь в нём сразу разобраться, как в той машинке для стрижки? — допытывалась она, всё более утверждаясь в своей догадке.

— Про автомобили не знаю, хотя и видел одну книжку у батюшки про принцип работы двигателя внутреннего сгорания, — ответил скромно. Как бы случайно, поделился мыслью, насчёт объединения бензинового двигателя и ручной маслобойки, которую видел у своих новых родителей. Практически натолкнул тётю на мысль, о моей способности совершенствовать любую идею, с которой знакомлюсь. Уверен, слухи о таком необычном таланте объяснят любые мои, непривычные в этом мире, будущие новаторства. Главное, внедрить в общество выгодную мне легенду.

— Тётя Ульяна, дай мне наган твой посмотреть? — попросил, когда мы остановились в лесочке на обед, — Наверняка придумаю, как его улучшить. Пока разбирал его, на разосланной мешковине, рассказал, сколь много учёных книжек по оружию прочитал в библиотеке батюшки Никона.

— Эта машинка будет сложнее стригальной, — признался, как только собрал револьвер, — но увеличить скорострельность в два — три раза, по сравнению со всем нынешним оружием, теперь знаю как. Попутчица чуть не поперхнулась рюмочкой медовухи, целый штоф которой тайно засунула на дорожку моя мама. Однако моя попутчица не дура выпить, о чём хорошо известно в селе. Стоит подумать, как эту слабость можно использовать с максимальной выгодой.

— Ты хотя знаешь, что сейчас идёт война с германцем? — прокашлявшись, спросила Ульяна — Сколь же дорого может стоить такой пулемёт сейчас, если не врёшь конечно? Пока уверял в возможности создания стреляющей машины, тётя увидела медленно ползущий обоз, поспешно сложила продукты в корзину, и небрежно кинув в бричку, потряслись догонять новых попутчиков.

Новый обоз был более разношёрстным и шумным. Кроме уже привычных бидонов с молоком и ящиков с маслом, подводы везли три семьи с небогатым скарбом, перебиравшиеся в город за лучшей жизнью. Около десяти парней от пятнадцати до восемнадцати лет, отправляющихся на летние заработки в город, тоже пристроились к нам. В одной семье переселенцев, как оказалось — погорельцев, имелось 8 детей. Парнишка моего возраста, но гораздо ниже меня ростом, мучил расстроенную балалайку, пытаясь извлечь из неё стройные звуки. Перепрыгнув к ним, попросил попробовать побренчать. Получив разрешение, переманил парнишку и двух его сестрёнок в наш возок, где настроил народный инструмент. Взяв несколько аккордов, спросил новых попутчиков:

— Какие песни знаете? Девчата, почему то засмеялись, а их брат сразу запел частушки, малоприличного содержания, что называется — с картинками. Видимо, именно для их декламации, он и учился аккомпанировать. Другим словом, подобное «пение» обозначить трудно. Пассажиры соседних телег катались со смеху, выслушивая лишённые мелодичности, но старательно и громко проговариваемые хитросплетения народного юмора. Изредка встречавшиеся нескромные выражения, значения которых не понимал сам ребёнок, заставляли слегка улыбаться даже тётю Улю. К тому времени, когда Петруха, как назвал себя певец, наконец выдохся, я уже давно был готов его сменить. В моей памяти, усиленной электронными средствами сбора информации будущего, сформировался репертуар неформальных и фривольных песен дореволюционной России. Мне самому было любопытно познакомиться с некоторыми из них. Рискнув взять шансон, мне не свойственный по жизненному опыту, решил создать точку для возврата. Говоря проще, — заставил тело мальчика впасть в секундное сонное забытьё. Спел несколько первых песен при полном аншлаге. Насколько приятно чувствовать себя необычной личностью, пользоваться искренней любовью слушателей, понял только сейчас. По окончании, почёт и уважение немногочисленной группы путешествующих, превысили все знакомые мне пределы.

Как по секрету рассказали дети погорельцев, ехавшие в своей телеге с бабушкой, она от смеха даже описалась, о чём узнала вся колонна. Моя новая родственница не переставал утирать слёзы от смеха. Чувствовал её гордость от молчаливо — завистливых взглядов даже больше, чем от многочисленных слов благодарности и подарков небогатых попутчиков.

— Держи, твой первый гонорар, — сказала она, передавая мне полотняный мешочек сушёной клубники. Петруха хотел на радости подарить мне балалайку, но я скромно отказался.