Читаем Жизнь как кино полностью

Жизнь как кино

Евгений Викторович Соколов , Мисси Карантино

– Ах, тогда, да, конечно! А чем Вы занимаетесь, Лиз?

– Можно на "ты".

– И меня на "ты".

– Саш, Лиза временно не работает, у нее небольшие трудности, – ответила за Лизу Анна.

– Прости, Лиз, я не знал, – смутился Саша.

– Да ничего страшного, – ответила та.

Анна облегченно вздохнула: «Господи, неужели он поверил? Я сама даже не поняла, что такое имела в виду».

Гуляя по коридорам и студиям Останкино, вся компания прибывала в отличном расположении духа. Поздно вечером молодые люди направились домой к Саше. Это была большая квартира в старинном доме в центре столицы. Переполненная новыми впечатлениями и эмоциями, уставшая, но счастливая, Лиза вскоре удалилась ко сну. Пожалуй, это был самый яркий день в ее жизни. Она еще не знала, что все только начинается. Саша и Аня долго сидели в гостиной.

– Лиза – какая-то очень простая, наивная, даже немного смешная… Вы давно общаетесь? – спросил Саша.

– Честно? – спросила Аня.

– Хотелось бы, ты же знаешь, я никому не скажу. Впрочем, я не настаиваю, Анют, – ответил Саша.

– Отчего ж, мы всегда были с друг другом предельно откровенны. Ей 25 и она впервые посетила другой город, она тоже из Питера, – начала Аня.

– То есть? – удивился Саша.

– Она… она у нас работает в доме, уже много лет; я ее действительно знаю с самого детства, она очень добрый и отзывчивый человек… с непростой судьбой, к сожалению.

– А кем она работает у вас? А что случилось у нее? Может, я могу ей чем-то помочь?

– Нет, Саш, мы не можем ей помочь, равно как и другим крепостным России. Как бы прискорбно это не звучало, Саш, – она вздохнула.

– Она крепостная?…Но она же одета и вообще… Как? Или я что-то неправильно понял? – терял дар речи Саша.

– Да, она крепостная. Разумеется, я ее приодела и все такое, прежде чем вывести в свет. А ум, кое-какие манеры – это все из прошлой жизни. Ее отец был купцом, не очень богатым, конечно, но все же; в детстве она получала даже образование, так что читать, писать умеет. Когда ей было 12, ее отец умер, семья значительно беднела, через год мать вышла замуж за одного из наших крепостных; вот так. Потом уже мой отец, человек, надо сказать, гораздо более прогрессивный, чем хочет казаться; он малость способствовал тому, чтобы и люди были образованные; 21 век как никак, сам понимаешь. Так что она даже школу почти полностью окончила.

– Отец знает?

– Что я ее сюда притащила?

– Да, – пояснил Саша.

– Нет, конечно. Точнее, он думает, что она по делам для дома сюда уехала; а я сама по себе уехала, ну, к тебе в гости. Ну, и вообще – в Москву разгонять тоску.

– Ты молодец, Анют! Если бы нас услышали!

– Я часто пересекаюсь с императором, просто ему не понять. Или не хочет понять, боится.

– А ты пробовала говорила с ним об этом?

– Конечно. И о Конституции, и о демократии – да обо всем.

– А он что?

– То же самое, что и 200 лет назад – только его предки. Я уже год назад поняла, что диалогом этот вопрос не решить; я думаю, революция неизбежна.

– Я бы не хотел, если честно, – немного с ужасом произнес Саша.

– А кто хочет, Саш? Но вспомни те времена, когда тебе есть было нечего, а наша замечательная знать строила себе дворцы и покупала яхты. Совесть не просыпалась, увы.

– Тогда время было другое. Да и потом: сейчас я живу и ни в чем себе не отказываю. А ты вообще никогда на жизнь не жаловалась, ты и есть самая что ни на есть знать.

– Время всегда одно. Наша семья близка ко двору, но я же не царь. А в этой стране решает все только один человек – император, ну и еще те, кто ему поклоняется активно и льстит. Мой папа, например, без обид будет сказано.

– "Эта страна" – иностранцы о своей Родине так никогда не скажут.

– Господи, ты уже не первый, кто только за сегодняшний день обвиняет меня в нелюбви к России.

Аня уткнулась в спинку дивана и неожиданно заплакала.

– Что случилось? – спросил он, – что ты, не переживай, прости.

– Ничего, просто хочешь, как лучше, а получается, как всегда. Все нормально, – слезы уже высохли на ее щеках.

Она немного помолчала.

– Завтра на Мосфильм пойдем с Лизой; если бы мы могли радоваться так же, как она, – сказала Аня.

– Ты помнишь ее глаза, когда мы зашли в студию, где снимали передачу? – спросил Саша.

– Да, нам бы так, – согласилась Аня, улыбнувшись.

– Не говори! Хотя когда-то и ты была без ума от счастья – когда впервые присутствовала на съемочной площадке.

– Ага, такое невозможно забыть. Только это давно было, 10 лет назад.

– Ну, а когда впервые с императором говорила? Потом звонишь мне: "Саша, со мной говорил сам император! Он мне поцеловал руку!.."