Жизнь как кино

– Ну, о войне августа 2008 года; о любви. Трогательная история.

– Интересно. Кошмар, во всей этой суматохе – даже не в курсе того, что в мире делается.

– Журналистикой занимаешься?

– Да, в принципе. Ну, я на юриста буду поступать.

– Папа настоял?

– Да, я и сама с ним солидарна в данном вопросе.

– В Европе или в России будешь учиться?

– Скорее, в Европе или в США. Пока не решили. А у тебя так никого и нет?

– Вика, она в Лондоне учиться и живет. Я же говорил.

– Разве? Ничего не помню! А на кого учиться?

– На дизайнера. Ты, что, забыла? Раньше ты никогда не страдала склерозом… – удивился Саша.

– Прости. Просто куча всего навалилось; тяжело очень.

– Что, Аня! Что?! Скажи, легче будет!

– Завтра в 2 часа дня у меня встреча с послами из США.

– Это папа просил, что ли?

– Нет, совсем нет. Это личное.

– В смысле личная жизнь?

– Нет; индивидуальная политическая работа, так сказать.

– Анюта, – внезапно глаза Саши округлились, он был испуган, казалось, он все понял, – ты что-то задумала? Пожалуйста, не лезь. Я тебя очень прошу. Вспомни, что было с декабристами.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Прости, но я уже давно все для себя решила; работа идет и в 2012 в России будет революция. Я ее создаю, меня, может, казнят… Но я не могу смотреть равнодушно на то, что твориться в стране. Не могу и точка.

– Аня, если ты не бросишь свои страшные игры, то я позвоню твоим родителям и все им расскажу. Пожалуйста, не совершай глупостей.

– Ты не позвонишь, ты никогда не настучишь; ты не способен на такую подлость, я слишком хорошо знаю тебя.

– Ладно, ты права. Но я не позволю тебе, одумайся! Тебе жить надоело? Тебе 16 лет, зачем ты рушишь свою жизнь, свою судьбу? Кто? Кто тебя на это направил?

– Никто, я организатор. Я наняла Н. и многих других революционеров, плачу им, они работают. Ничего личного, чисто деловые отношения.

Возникла небольшая пауза, наконец, Саша сказал:

– Аня! Я тебя прекрасно понимаю! Сам такой же был когда-то, да в глубине души и остался до сих пор. Но тебе себя не жалко? Не страшно? Ты не боишься? Где гарантия, что все обойдется без крови, что тебя не посадят?

– Саш! Я, по-твоему, не человек?! Смешно даже! Да, я боюсь, очень. Это очень мерзко. Кстати, да, ты прав; я подумала насчет императора – и решила, пусть живет. Так что крови много быть не должно. Все намечено на октябрь 2012 года, еще больше года, но уже все продумано до мелочей.

– Ты сумасшедшая! – сказал обреченно Саша. – Я верю, что ты можешь все, но такое, не ожидал.

– Все гении сумасшедшие!

– Кто-нибудь знает о твоих планах, кроме меня?

– Лиза и все.

Он нервно теребил что-то в руках, пытаясь что-то предпринять. Если Аня что-то решила, то переубедить ее невозможно никому, и это он знал. Получалась какая-то безвыходная ситуация – его подруга готовилась совершить государственный переворот, преступление, а он никак не мог предотвратить это.

Вскоре они легли спать.

…Анна долго не могла уснуть – ей казалось, что революция завтра, и она боялась. В какой-то момент она чуть было вообще не решила отказаться от безумной затеи: но, вспомнив, о том, какую ей придется платить неустойку исполнителям, тотчас же передумала. Она вспомнила, как год назад читала роман-классику Ф. М. Достоевского "Преступление и наказание" и, пораженная тем, как автор описывает состояние главного героя, хотела тоже кого-нибудь убить, а потом написать роман. Впрочем, это была лишь мимолетная мысль, ее нередко посещали чудовищные идеи. Хотя она была нормальной и вовсе не сумасшедшей. Наблюдалась у психолога, но там были свои причины. Теперь же она сознательно шла на преступление и гордилась этим. "А что если все провалиться? Что если не получится?" – вдруг подумала она. "Нет, такого просто быть не может". Внезапно зазвонил ее мобильный телефон, она, не смотря, кто звонит, ответила:

– Добрый вечер! – сказала она в трубку.

Звонящий оказался императором России Кириллом Романовичем:

– Анна, приношу свои извинения за столь поздний звонок, но нам необходимо встретиться. Я знаю, Вы в Москве.

– Кирилл Романович! Но зачем? – она была испугана.

– Это насчет политической реформы, и не только политической.

– А я здесь причем!

Тут до нее дошло, что император сказал такое желанное слово как реформа.

– Да, конечно, во сколько?

– Через 30 минут, нормально?

– Хорошо. До встречи. В том же месте?

– Да, всего доброго.

Анна вскочила и начала петь какую-то песню.

Проснулся Саша:

– Что опять? Кто звонил?

– Император, но, я думаю, ему сейчас не до тебя.

– Это насчет революции? – неуверенно промолвил он, – чему ты радуешься?

– Наоборот; о реформе. Я вернусь, надеюсь, к утру. Я позвоню, спокойной ночи!

– Куда ты, уже ночь!

– Внизу машина с охраной, не стоит волноваться.

И она быстро оделась и выбежала из квартиры.

Саша не успел ничего сказать; когда она вышла, он пошел спать.