Жизнь - капля в море

Станция «Салют-6» была очень удобна для выполнения международной программы. Длительные экспедиции требовали замены транспортных кораблей в ходе полета в связи с тем, что технический ресурс кораблей был меньше, чем запланированная продолжительность пребывания экспедиций на орбите. И наши проектанты решили совместить процедуру смены кораблей с полетами международных экипажей. Каждый такой экипаж должен был проработать на станции вместе с длительной экспедицией неделю и после этого оставить свой корабль пристыкованным к станции, а на корабле, ресурс которого подходил к концу, вернуться на Землю.

После того как схема полета была разработана, в социалистических странах приступили к подготовке программ научных исследований и к отбору кандидатов для полетов. Советские медики и специалисты Академии наук посетили каждую из этих стран и провели совместное медицинское освидетельствование и оценку профессионального соответствия кандидатов. В это же время в Москве собирались представители стран-участниц для обсуждения организационных вопросов.

Наиболее деликатным был вопрос об очередности полетов. Советское политическое руководство намеревалось соблюсти определенные приоритеты, но хотело бы сделать это руками специалистов при видимости демократии. Подоплека была очевидна. Не так давно в отношениях Советского Союза с Чехословакией и Польшей наметилось некоторое охлаждение. Когда в этих странах нависала угроза социалистическому строю, находившиеся там советские войска взяли ситуацию «под свой контроль», тем самым продемонстрировав, что страны фактически не являются независимыми. Теперь наши руководители решили использовать программу сотрудничества в космосе для того, чтобы исправить положение. Поэтому, вне всякого сомнения, космонавты из Чехословакии и Польши должны были лететь первыми. Третье место в этом рейтинге занимала Германская Демократическая Республика — тоже по понятным причинам. Республика соседствовала с процветающей Западной Германией, и надо было создавать впечатление, что дела в ней тоже идут хорошо. Не берусь гадать, какие соображения были по поводу очередности других стран.

Очевидно, что подвести участников совещания к решению, принятому советским руководством, без всякой предварительной подготовки было невозможно. Когда вопрос об очередности полетов первый раз поставили на обсуждение, он был отклонен. Все понимали, что это вопрос политический. Пришлось нашим партийным работникам связываться со своими зарубежными коллегами и конфиденциально договариваться о том, какие рекомендации необходимо дать участникам совещания. После этого все пошло как по маслу. Вносились запланированные предложения, которые единодушно поддерживались.

Остальные вопросы не имели политического подтекста и поэтому обсуждались проще. Участники договаривались о том, когда должна быть готова научная аппаратура и каким требованиям она должна отвечать, когда следует прибыть космонавтам в Звездный городок для подготовки, как организовать поддержку выполнения экспериментов с Земли во время полета и так далее.

В целом программа получилась сложной и, надо признаться, рискованной. Советская сторона, по существу, взяла на себя ответственность за безаварийное выполнение большой серии полетов. Иногда меня охватывал ужас при мысли о том, какой будет нанесен моральный и политический удар по престижу Советского Союза, если хотя бы один из них закончится трагически. Я старался каждый раз гнать эти мысли из головы. Решение принято, программа составлена, теперь надо сделать все от нас зависящее, чтобы ее выполнить.

Анализ телеметрической информации, записанной при полете Коваленка и Рюмина, показал, что все системы станции работали абсолютно нормально. Наиболее вероятной причиной невыполнения стыковки было то, что космонавты неправильно оценили положение станции. В космосе условия освещения отличаются от тех, которые моделируются на тренажере, и это могло сбить их с толку. Для того чтобы исключить в дальнейшем срывы полета по подобным причинам, было принято решение впредь осуществлять стыковки в полностью автоматическом режиме и разрешать экипажам переходить на ручное управление только при очевидных отказах автоматики. Многие космонавты отнеслись к решению негативно, поскольку усмотрели в нем проявление недоверия к себе, а кроме того, потому что при ручном управлении они чувствовали себя более уверенно. Но к тому времени автоматический режим причаливания работал безотказно, а экипажи ошибались уже дважды. Подвергать выполнение программы новому риску не имело смысла.