Жизнь - капля в море

Внешне работа тех, кто управляет космическими полетами, больше всего похожа на работу авиационных диспетчеров. И те и другие непрерывно следят за летательными аппаратами, постоянно ведут переговоры с экипажами. Но это сходство только внешнее. Содержание работы у авиационных и космических служб абсолютно разное. Авиационные диспетчеры следят, в основном, за траекториями полетов самолетов; они не контролируют работу бортовой аппаратуры и не участвуют в ее управлении. А у космической службы, наоборот, контролю и управлению бортовой аппаратурой уделяется основное внимание. И именно эти функции являются наиболее сложными и ответственными. Количество приборов, за работой которых приходится следить, исчисляется сотнями; количество параметров, характеризующих поведение этих приборов. — тысячами. Приборы постоянно взаимодействуют между собой, информация об их состоянии непрерывно меняется. Чтобы в этом насыщенном потоке переменной информации уметь безошибочно отличать нормальную работу приборов от ненормальной, нужна совершенно особая квалификация. И есть еще одно принципиальное отличие. Авиационные полеты сравнительно быстротечны. Диспетчер работает с каждым самолетом относительно недолго. Закончился полет, и информация о нем может быть забыта. А космические полеты в то время становились уже многолетними. Для грамотного управления ими надо было знать многое из того, что происходило на борту в течение всего времени полета с момента старта. Конечно, человеку помнить все невозможно, детальная информация записывается в память вычислительных комплексов. Но специалисты должны знать о том, какие особенности были выявлены в системах и какие в них возникали аномалии. Такая информация должна была очень аккуратно передаваться от одной смены управленцев к другой. Поэтому процедура передачи смен у космических служб оказывалась значительно сложнее, чем у авиационных.

В общем, ничего похожего на нашу работу мы нигде не нашли, и пришлось при организации управления руководствоваться только собственной логикой. Конечно, нам хотелось бы работать, как все нормальные люди, — только днем, по восемь часов, а ночью спать. Но это было нереально. Полет на ночь не прерывался. Активная работа на станции продолжалась значительно дольше, чем восемь часов в сутки, а передавать смену, когда на борту включено много аппаратуры и поступающая информация быстро меняется, мы не решились. Поэтому договорились работать сутками с передачей смены под утро, пока у космонавтов еще не наступил рабочий день.

Режим тяжелый — двадцать четыре часа на рабочем месте и еще около двух часов на передачу смен. И при такой нагрузке нельзя ошибаться. Оставалось надеяться, что опыт и постоянное чувство ответственности помогут преодолевать усталость. Квалификация людей особого беспокойства не вызывала. Все основные специалисты уже неоднократно участвовали в управлении полетами и хорошо знали свое дело. Поэтому днем, пока еще не накатывалась усталость, а на станции шла самая активная работа, можно было чувствовать себя уверенно. Я почему-то больше опасался ночей. К этому времени активность на станции падала, космонавты укладывались спать, а за плечами каждого нашего специалиста был тяжелый и длинный рабочий день. Ночью параметры менялись медленно, и это притупляло чувство настороженности.

Иногда я приезжал в Центр управления ночью без предупреждения и видел, что между сеансами связи люди за пультами спят. Даже популярная эстрадная музыка, которую включали во время пауз, и постоянно работающие буфеты не прибавляли им бодрости. С одной стороны, меня это радовало. Я по своему опыту знал, что даже короткий отдых существенно восстанавливает силы и способность думать. А с другой стороны, я побаивался, что такая спокойная обстановка, когда поступающая информация меняется очень медленно, может притупить внимание. Человек устроен своеобразно. Он склонен ошибаться там, где для него все слишком просто.

Помню, как-то мне пришлось побывать в Центре контроля за полетами спутников связи «Молния». Это было в начальный период их практического использования. Контроль осуществляли солдаты — безропотные дисциплинированные молодые люди. Каждому надо было следить за поведением пары десятков параметров и, если какой-нибудь из них отклонялся от нормы, — докладывать. Все параметры были выведены на экраны мониторов, и солдаты непрерывно смотрели на них. Когда я вышел из зала, их командир сказал мне: «К сожалению, люди очень быстро привыкают к тому, что ничего не меняется, и потом перестают замечать изменения. Мы вынуждены периодически искусственно менять информацию, чтобы удерживать их внимание». Никогда раньше я об этом не задумывался, но сейчас видел, что у нас по ночам ситуация очень похожая.