Жизнь - капля в море

Мне очень хотелось есть. Со времени «уральской» сметаны прошло уже часов двенадцать. В чемодане была бутылка Петровской водки. Я предложил Михаилу выпить по рюмке и пойти перекусить. Мой пыл по поводу «перекусить» он быстро охладил — столовая работала только три раза в день по часу и должна была открыться для ужина через два часа. Правда, голод утолить удалось. Михаил принес от кого-то банку грушевого компота, достал из шкафа полбуханки черствого хлеба, и трапеза состоялась. Жаль только, ложки сильно пахли рыбой — видимо, недавно варили уху. Но водка сделала свое дело — настроение улучшилось, и мы пошли гулять в степь.

Какая удивительная тишина и пустота! Никаких признаков растительности. Говорят, что здесь водятся тарантулы, фаланги, скорпионы, но и их не видно. Иногда попадаются норы, вырытые тушканчиками. То там, то здесь пробегают колючие перекати-поле. Мы о чем-то говорим, а больше молчим. Каждый думает о своем. Я тогда и представить себе не мог, что всего через два с половиной года я прилечу сюда уже как космонавт с тем же самым Володей Комаровым, на его последний в жизни взлет…

В этой командировке мои задачи были простыми: отвечать на вопросы экипажа, касающиеся ручного управления, если такие вопросы будут появляться, и передать ему таблицу с расчетными расходами топлива на каждый режим ориентации. Предполагалось, что у космонавтов может быть много вопросов по ионной системе ориентации. Хотя, как она себя поведет в полете, мы толком не знали сами. Надеялись, что они нам это расскажут после полета. Мы хотели их попросить, как можно больше запомнить и записать.

Встреча с членами экипажа была короткой — минут сорок. Слишком плотный был у них график. А на следующий день уже состоялся предполетный митинг на стартовой площадке. По сложившейся традиции он проходил непосредственно около ракеты. Присутствовали все, кто готовил корабль и ракету к пуску. Испытатели желали космонавтам успешного полета, космонавты благодарили испытателей за их труд. Потом космонавтам подарили цветы, и на этом митинг закончился. Экипаж на автобусе уехал в гостиницу, а испытатели вернулись на свои рабочие места. Впервые такой митинг состоялся перед полетом Гагарина по инициативе С.П.Королева. Наверное, Королев хотел, чтобы все, кто готовил полет, посмотрели в глаза человеку, который доверил им свою жизнь, и осознали степень своей ответственности. Очень мудро!

В тот же вечер на семнадцатой площадке — так называлась огороженная территория, на которой располагалась маленькая гостиница для космонавтов, — состоялось заседание Государственной комиссии. Принимались окончательные решения об осуществлении полета и о назначении экипажа. Безусловно, все было известно заранее, и в каком-то смысле это была формальность. Но эта формальность была нужна для истории. Предстартовое заседание было единственным, на которое допускались журналисты и которое полностью снималось кинокамерами. Здесь не было никаких дискуссий. Выступал главный конструктор с сообщением о том, что ракета и корабль готовы к старту. Командир войсковой части докладывал, что боевые расчеты к осуществлению пуска также готовы. Затем Руководитель подготовки космонавтов объявлял состав экипажа и предлагал его утвердить. После них слово брал председатель Государственной комиссии, который предлагал осуществить пуск в назначенное время. Комиссия соглашалась. Все происходящее снималось кинокамерами. Конечно, все документы в то время оставались секретными, но было ясно, что рано или поздно они будут открыты.

Наутро был старт. Мы смотрели его с расстояния нескольких километров. Какая мощь! Тяжелый рокот двигателей, казалось, втрамбовывает тебя в землю. Ракета вначале как будто зависает над стартовой системой, а потом постепенно набирает скорость и уходит в самостоятельный полет, оставляя внизу всех, кто отдавал ей свои силы и душу. Люди поздравляют друг друга и расходятся. Ракетчики идут смотреть пленки с записью работы уже несуществующей ракеты, специалистам по системам корабля теперь предстоит в течение всего полета контролировать их работу и, конечно, волноваться.

Я сразу иду в комнату телеметристов. Там уже люди. Все с нетерпением ждут выхода корабля на связь. Вскоре из маленького динамика доносится:

— «Рубин»! «Рубин»! Я — «Заря». На связь!

И в ответ:

— «Заря»! Я — «Рубин». Слышу отлично.

Полет начался… Сейчас принесут длинные бумажные ленты с графиками, и все начнут с линейками торопливо измерять значения параметров, по которым можно будет понять, как работают системы.

Готовим выход