Жизнь - капля в море

Начались расчеты. Все оказалось завязанным в один узел — герметичность кабины, вращение корабля, запасы топлива. Стало ясно, что разбираться в этом клубке нам теперь придется до самого спуска. Само по себе это не вызвало бы никаких отрицательных эмоций — каждый из нас провел на работе уже немало ночей. Но впервые появилось чувство тревоги.

Виток за витком мы анализировали телеметрическую информацию и считали. Топлива хватало, но резерва практически не было. Система автоматической ориентации уже много раз была проверена, казалась высоконадежной, и поэтому к заключительному витку мы стали успокаиваться.

Радиокоманда на спуск была выдана с дальневосточной станции слежения. После этого корабль вышел из зоны видимости. Мы ожидали, что над южным полушарием произойдет торможение, корабль разделится на отсеки и над нашей территорией появится спускающаяся кабина с экипажем без средств связи. При всех полетах на витке спуска оператор связи выходит на всякий случай в эфир и сообщает о своей готовности к переговорам, но надеется, что ответа не будет. Так было и в этот раз. Как только наступило расчетное время входа корабля в зону видимости станций слежения, оператор начал вызовы:

— «Алмаз»! «Алмаз»! Я — «Заря». На связь!

И вдруг в ответ мы слышим:

— «Заря»! Я — «Алмаз». Слышу хорошо, ориентации нет, корабль вращается.

— Доложите подробнее.

— Поиск Солнца включился в расчетное время и продолжается до сих пор, мы уже сделали два полных оборота.

Королев смотрит вопросительно на БВ. Тот абсолютно спокойно, как будто заранее предвидел эту ситуацию, говорит:

— Надо, чтобы выполняли ручную ориентацию, все будет нормально.

Королев сам выходит на связь и не менее спокойно говорит:

— «Алмаз»! Я — «Заря». Выполняйте спуск с ручной ориентацией.

В комнате наступило какое-то оцепенение. Такого не ожидал никто. Я тоже испытал что-то вроде шока. Это был единственный случай в моей жизни, когда я почувствовал, что у меня дрожат колени. В голове закрутились разные версии. Нет топлива — тогда ручная ориентация спасет, для этого режима есть отдельные запасы. Отказал солнечный датчик — но их три. Чтобы сделать систему неработоспособной, должны отказать сразу два — невероятно. Ошибка в логике невозможна — мы с этой логикой уже летали.

Корабль вышел из зоны связи. В комнате, где собралось руководство, все ждали объяснений от БВ. Было очевидно, что он не может сказать ничего определенного, поскольку у него еще нет телеметрических записей, еще никто не проводил анализа. Но и молчать он не мог — надо было как-то разрядить обстановку. И БВ сказал первое, что пришло ему в голову:

— Скорее всего при отделении шлюза запылились солнечные датчики. Представьте себе, что было бы, если бы в этой комнате кто-то вытряхнул пыльное одеяло.

Тут вскочил Гай Ильич Северин — главный конструктор завода «Звезда», на котором создавался шлюз:

— Какое пыльное одеяло? Шлюз был весь вымыт спиртом перед установкой на корабль.

— Да, но потом корабль стоял в цехе, затем на стартовой позиции, пыль могла появиться позже.

— Нет, это нереально, ищите причину в своей системе…

Все начинают строить гипотезы, но потом быстро затихают… Ждут следующего витка.

Снова в расчетное время начинаются вызовы:

«Алмаз»! «Алмаз»! Я — «Заря». На связь!

Ответа нет. Оператор повторяет вызов. Еще раз, еще… Нет ответов. Значит, корабль разделился и было торможение. Это уже легче. Теперь остается ждать информации от службы поиска. В предыдущих полетах парашют обнаруживали быстро: бело-оранжевый купол, площадью почти в тысячу квадратных метров, виден издалека. Все надеются, что и в этот раз сообщение придет быстро. Идут томительные минуты… Информации нет. Королев не выдерживает, запрашивает Главный штаб ВВС — они информации не получали. Проходит полчаса, час. Вертолеты обследуют квадрат за квадратом — ничего обнаружить не могут. Руководство службы поиска обращается к местным органам власти расчетного района посадки с просьбой проверить, не совершал ли на их территории посадку корабль. В ответ быстро появляются ложные сообщения типа: «Тракторист Иванов видел корабль, спускающийся на парашюте» или «Оператор междугородной связи Петрова соединяла космонавта с Москвой». Когда просят позвать к телефону тракториста или телефонистку, их не находят. Любопытно, как рождаются эти сплетни? Зачем люди их придумывают?

А вертолеты в это время продолжают поиск. Ищут уже в лесу. К сожалению, погода плохая, облака висят прямо на верхушках деревьев. Полеты для вертолетчиков становятся опасными. Возможны столкновения. Руководитель полетов оставляет в зоне поиска один вертолет, а его экипаж из-за густой облачности видит только то, что в непосредственной близости. Время поиска затягивается. Напряжение у всех предельное. Никто не уходит. Прошло уже больше двух часов с момента расчетного приземления, и нет никаких сведений…

Наконец, возбужденный доклад из службы поиска:

Вертолетчики обнаружили на деревьях парашют, внизу корабль и рядом с ним космонавтов. Сесть не могут — густой лес, высота деревьев около 30 метров.

Руденко запрашивает: