Жизнь - капля в море

Навсегда остался в памяти наш полет с летчиком Сашей Справцевым. Саша выполнял фигуры высшего пилотажа в зоне испытательных полетов под Москвой. Перед каждой фигурой он говорил мне, что собирается делать дальше. Я наблюдал через фонарь, как вращается вокруг нас Земля. В зоне было много самолетов, и в наушниках слышались переговоры экипажей с руководителем полета. Вдруг во время «петли», когда мы находились в положении вниз головой, я почувствовал, что пропал шум двигателя и услышал чей-то голос: «Обрезало двигатель». Позывного того, кто это сказал, не было. Из эфира сразу все пропали. Я не мог, оценить ситуацию по приборам и решил спросить у Саши, но так, чтобы не проявить никакой нервозности. Задал, как оказалось, глупый вопрос: «Полет продолжать будем?» А в ответ: «Молчок, отказал двигатель». И я замолчал. Саша перевел самолет в положение колесами вниз и направил его в сторону аэродрома. Смотрю на высотомер: самолет быстро теряет высоту. Саша командует: «Приготовиться!» Поднимаю красную крышку, под которой управление катапультой. Смотрю, где мы находимся. Вижу город Чкаловская. Здесь Саша бросать самолет не будет. А дальше? А дальше уже высота будет недостаточная для катапультирования. Да, похоже Саша решил пробовать садиться. Слышу с Земли: «Выпустить шасси». Саша дергает ручку и механически открывает замки шасси (гидравлическая система не работает). Земля командует: «Проходи дальний на высоте тысяча». «Дальний» — это дальняя приводная радиостанция, которая находится на расстоянии четыре километра от посадочной полосы. Слышу сигналы станции, вижу на высотомере высоту шестьсот метров. Думаю: «Не долетаем». Впереди железная дорога и бетонный забор. «Только бы не в забор!» Слышу новую команду: «Ближний проходи на триста». «Ближний» означает, что до полосы остается один километр. Саша проходит на высоте двести. Опять ниже! Теперь взгляд прикован к Земле. Пролетели над железной дорогой. Пролетели забор. Это уже хорошо. Полоса под нами. Но мы еще высоко! Почти середина полосы, а высота шестьдесят метров. Если сядем на полосу, то затормозить не успеем. Впереди полосы высокий лес — там спасенья нет! Смотрю, Саша резко наклоняет машину в левый крен и разворачивает ее в направлении, перпендикулярном полосе.

Решил садиться на грунт. С земли кричат: «Убери шасси!» Посадка на грунт должна проводиться с убранными шасси, чтобы колеса не зацепились за какое-нибудь препятствие и не произошло переворота самолета. Но руководитель полета не учел, что гидравлическая система не работает. Шасси убрать невозможно.

Все происходило очень быстро. Самолет ткнулся колесами в грунт и запрыгал по кочкам. Я уперся двумя руками в замки фонаря, чтобы попытаться самортизировать удар в случае переворота. Самые опасные моменты были, когда мы пересекали бетонные дорожки. Они выступали над грунтом, и за них легко было зацепиться. Но нам повезло. Мы докатились до края аэродромного поля и остановились среди молодых деревьев, в десятке метров от бетонного столба. Какой Саша молодец! Если бы он точно выполнял рекомендации Земли, мы бы не спаслись. Вот он медленно выходит из кабины, отходит от самолета, смотрит в мою сторону. Осторожно встаю с кресла, чтобы не задеть ручку катапульты. После такой тряски она, казалось, готова была выстрелить при малейшем прикосновении. Прыгать с крыла не пришлось — самолет увяз колесами в мягком грунте и наклонился так, что крыло почти легло на траву. Подошел к Саше. Закурили… Минут через десять примчался на газике командир части Владимир Серегин. Тот самый Серегин, которому через полтора года суждено погибнуть вместе с Юрием Гагариным. Мужественный, собранный человек. Но тогда он был очень взволнован. Когда смотрел на нас, на глаза навернулись слезы. Обнял нас по очереди, буркнул: «Садитесь в машину». И мы уехали. Через час в столовой Гагарин, проходя мимо нашего столика, поздравил меня «со вторым днем рождения». А через пару дней Саша получил от Главкома ВВС благодарность и именные часы. Я был очень рад за него.

Потенциальную возможность подобных ситуаций каждый из нас осознавал. Все понимали, что вероятность их невелика; но никто не мог предвидеть, где и когда встретится опасность и чем это закончится, — все было во власти случая. Конечно, прыжки и полеты составляли лишь небольшую часть нашей подготовки. Основную часть времени мы проводили на тренировках по управлению кораблем, а в перерывах между ними изучали в планетарии звездное небо; слушали лекции о том, как космические наблюдения могут облегчить поиск полезных ископаемых; занимались спортом; иногда по вечерам ходили в финскую баню. Но большую часть времени занимали тренировки.

Полет был запланирован на апрель. Довольно быстро наступило время готовить личное снаряжение: кресла, одежду, шлемофоны, пояса с медицинскими датчиками, скафандры. Нас стали приглашать на завод для примерок. Они были похожи на примерки в ателье, только размеров снимали больше и специалистов участвовало больше.