Жизнь Клима Самгина (Часть 2)

Клим Самгин стоял в группе зрителей на крыльце Исторического музея. Рабочие обтекали музей с двух сторон и, как бы нерешительно застаиваясь у ворот Кремля, собирались в кулак и втискивались в каменные пасти ворот, точно разламывая их. Напряженно всматриваясь в бесконечное мелькание лиц, Самгин видел, что, пожалуй, две трети рабочих - люди пожилые, немало седобородых, а молодежь не так заметна. И тогда как солидные люди шли в сосредоточенном молчании или негромко переговариваясь, молодежь толкала, пошатывала их, перекликалась, посмеиваясь, поругиваясь, разглядывая чисто одетую публику у музея бесцеремонно и даже дерзко. Но голоса заглушались шарканьем и топотом ног. Изредка в потоке шапок и фуражек мелькали головы, повязанные шалями, платками, но и женщины шли не шумно. Одна из них, в коротком мужском полушубке, шла с палкой в руке и так необъяснимо вывертывая ногу из бедра, что казалось, она, в отличие от всех, пытается идти боком вперед. Лицо у нее было большое, кирпичного' цвета и жутко неподвижно, она вращала шеей и, как многие в толпе, осматривала площадь широко открытыми глазами, которые первый раз видят эти древние стены, тяжелые торговые ряды, пеструю церковь и бронзовые фигуры Минина, Пожарского.

Многократно и навязчиво повторялись сухое, длинное лицо Дьякона и круглое, невыразительное Митрофанова. Похожих на Дьякона было меньше, и только один человек напомнил Климу Дунаева.

"С каким чувством идут эти люди?" - догадывался Самгин.

Ему казалось, что некоторые из них, очень многие, может быть большинство, смотрят на него и на толпу зрителей, среди которых он стоит, также снисходительно, равнодушно, усмешливо, дерзко и угрюмо, а в общем глазами совершенно чужих людей, теми же глазами, как смотрят на них люди, окружающие его, Самгина.

"Мы", - вспомнил он горячее и веское словцо Митрофанова в пасхальную ночь. "Класс", - думал он, вспоминая, что ни в деревне, когда мужики срывали замок с двери хлебного магазина, ни в Нижнем-Новгороде, при встрече царя, он не чувствовал раскольничьей правды учения d классовой структуре государства.

Рядом с Климом встал, сильно толкнув его, человек с круглой бородкой, в поддевке на лисьем мехе, в каракулевой фуражке; держа руки в карманах поддевки, он судорожно встряхивал полы ее, точно собираясь подпрыгнуть и взлететь на воздух, переступал с ноги на ногу и довольно громко спрашивал:

- Это - что же? Это - как понять? Вчерась - стачки, а седни - каяться пошли, - так, что ли?

Голосок его, довольно звонкий, звучал ехидно, так же как и смех.

- Хэ, х-хэ!

Кто-то, стоявший сзади и выше Самгина, уверенно ответил:

- Это - против студентов. Они - бунтуют, а вот рабочие...

Третий голос, слабенький и сиплый, уныло сказал:

- А по-моему - зря допущено прохождение. Отозвались сразу двое:

- Bepно!

- Почему же зря?

- Да знаете, - нерешительно сказал слабенький голосок. - Уже коли через двадцать лет убиенного царя вспомнили, ну - иди каждый в свой приходский храм, панихиду служи, что ли...

- Верно! Подождали бы первого марта, а то...

- Освобожденные-то крестьяне голодом подыхают...

- Правильно, правильно, - торопливо сказал человек в каракулевой фуражке. - А то - вывалились на улицу да еще в Кремль прут, а там - царские короны, регалии и вообще сокровища...

- Кто это придумал? - спросил строгий бас, ему не ответили, и через минуту он, покрыв разрозненные голоса, театрально возмутился: - Превратить Кремль в скотопригонный двор...

- Позвольте! Это уж напрасно, - сказал тоном обиженного человека кто-то за спиною Самгина. - Тут происходит событие, которое надо понимать как единение народа с царем...

- Не с царем, а с плохим памятником цареву дедушке...

И тотчас же бойкий голосок продекламировал забытую эпиграмму:

Нелепого строителя

Архинелепый план:

Царя-Освободителя

Поставить в кегельбан.

Толпа зрителей росла; перед Самгиным встал высокий судейский чиновник, с желчным лицом, подошел знакомый адвокат с необыкновенной фамилией Магнит. Он поздоровался с чиновником, толкнул Самгина локтем и спросил:

- Ну, что скажете?

Самгин молча пожал плечами, а чиновник, взглянув на него желтыми глазами, сказал:

- Странная затея - внушать рабочим, что правительство с ними против хозяев.