Жизнь Константина

Это происходило во время величайшего праздника всечестной и всесвятой Пятидесятницы, которая хотя продолжается семь недель, но составляет одно торжество. По свидетельству Божественных писаний, в этот праздник произошло и вознесение на небо общего Спасителя, и сошествие к человекам Святого Духа^[383]. Удостоившись во время этого праздника тех же благ, Константин в самый последний день его, который не грешно назвать праздником праздников, около полудня взят был к своему Богу. Смертное оставил он смертным, а разумной и любящей Бога частью души соединился с своим Богом. Таков был конец жизни Константина. Но перейдем к дальнейшему.

ГЛАВА 65. Плач воинов и вождей

В туже минуту дорифоры и вся стража, разодрав одежды и повергшись на землю, начали ударяться головами, огласили дворец плачем, рыданиями и воплями, и именовали Константина своим владыкой, господином, василевсом, и не столько владыкой, сколько отцом как бы кровных детей. Таксиархи и лохаги называли его своим спасителем, хранителем и благодетелем, а прочие войска, не нарушая должного порядка, скорбели, как бы покинутые стада, о своем добром пастыре, народ, блуждая по городу, выражал душевную скорбь криками и воплями, многие от печали, казалось, объяты были ужасом, каждый считал то несчастье собственным и оплакивал свою долю так, как бы у всех отнято было общее благо.

ГЛАВА 66. Перенесение его тела из Никомидии в константинопольский дворец

Воины, взяв тело Константина, положили его в золотой гроб, потом покрыв багряницей, принесли его в одноименный василевсу город и поставили на высоком катафалке в одной из лучших комнат царского дворца. Вокруг, на золотых подсвечниках, зажжены были свечи, что взорам присутствующих представило удивительное зрелище, какого никто и никогда, от создания мира, не видывал на земле под солнцем. Именно среди внутренней залы дворца, в золотом высоко поставленном гробе лежало по царскому порядку, накрытое порфирой и диадемой тело василевса, вокруг него стояла многочисленная, бодрствовавшая день и ночь стража.

ГЛАВА 67. О том, что и комиты, и все прочие воздавали ему почести после смерти, как при жизни

Комиты, военные игемоны, военные архонты, которым при жизни государя долг повелевал приходить к нему с приветствиями, нисколько не изменяя этого порядка, приходили и теперь в установленные часы к лежавшему во гробе, как бы к живому василевсу, и преклоняя колена, приветствовали умершего. После них являлись и то же делали сенаторы и все важные лица. Потом перед этим зрелищем представлялся народ, различных сословий, с женами и детьми. И это совершалось таким образом долгое время, потому что стратеги положили держать и хранить тело василевса, пока прибудут его дети почтить своим присутствием погребение родителя. Итак, блаженный василевс, даже по смерти, царствовал один, и все шло обыкновенным порядком, как было при его жизни. Одному только ему от начала мира Бог даровал такую честь. И действительно, из всех автократоров, он один различными делами чтил всех Бога и Христа его, а потому один по всей справедливости и сподобился этого. Одному только ему сущий над всеми Бог даровал преимущество царствовать над людьми даже по смерти, и людям, не лишенным смысла, этим ясно указал на нестареющее и нескончаемое царствование души его. Так происходило все это.

ГЛАВА 68. О том, как войско провозгласило детей его Августами

Избрав из военных сановников людей, издавна известных верностью и преданностью василевсу, таксиархи послали их возвестить кесарям о событии, и они исполнили поручение. Между тем, находящиеся в военных лагерях войска, узнав о смерти василевса, как бы по вдохновению свыше, будто жив был еще великий василевс, единогласно решили никого не признавать римскими автократорами креме детей его^[384], и вскоре положили всех их называть отныне не кесарями, а августами, — именем, которое принимается за величайший и самый высший символ верховной власти. Войска делали это, сносясь в своих мнениях и отзывах письменно, и единодушное согласие всех их в одно мгновение времени распространилось повсюду.

ГЛАВА 69. Сетование Рима о Константине и почести, оказанные ему по смерти посредством его изображения